Вкус соли на губах (СИ

Огненная фея выдыхает. Слова подруги - призыв о помощи. Блум кажется, что стены вокруг дрожат, и она слышит чей-то призрачный смех, переходящий то в крики, то в пьяный шепот. Ее сердце гулко стучит, и фея создает в руке магический заряд. Стелла не двигается. Встать и включить свет? Нет, это для слабых. Блум в свое время пересмотрела много ужастиков. Блум знает, что порядочные героини никогда не включают света, а смотрят на призраков и ждут, когда их укокошат. Но Стелла-то и не призрак, и смех ей скорее всего слышится, но вот почему душа ушла в пятки?

- Блум! Мне нужна твоя помощь, - Стелла наконец-то делает шаг вперед, обрушиваясь на кровать и прямо в объятия лучшей подруги. - Я знаю, что происходит, но не могу ничего поделать.

- О чем ты, Стелла? - Блум гладит по волосам девушку, все еще слыша странное бормотание и улавливает тихий плач. - Это ты плачешь?

Стелла поднимает на подругу абсолютно сухие глаза.

- Я заперта в собственном теле и собственном сознании. То, что ты видишь каждый день - тоже я, но другая я. Ух, как это все сложно! - Блум слушает и удивляется, до чего же сейчас речи подруги похожи на прежнюю Стеллу. - Я деградировала. Я стала ребенком. Но я еще здесь есть. И иногда я пробуждаюсь. Но не могу вырваться! Не знаю, почему!

Блум вздрагивает и отстраняется от подруги. Стелла сидит на кровати, лихорадочно сжимая одеяло. Ее глаза бегают туда-сюда.

- Беливикс… Съел. Всех. Нас. Вы вырвались. Я нет, - вздыхает солнечная фея.

- Стелла… - Блум неловко подвигается обратно. - Но ты же сейчас здесь.

- Сейчас да, а утром уже не буду, - хмыкает фея.

- Как я могу помочь тебе, Стелла? Что могу сделать? - Блум обнимает лучшую подругу, потому что понимает, как же по ней соскучилась за это время. По ней, а не по той девочке, которая заняла ее место.

- Ничем ты не поможешь мне, Блум… - усмехается солнечная фея. Принцесса Домино непонимающе хмыкает.

- Тогда зачем ты просишь меня о помо…

- Блум, - Стелла легко высвобождается из ее объятий. - Ты просто должна знать… Мы освободили чудовище. Даже Сиреникс с ним не сравнится.

В спальне огненной феи наступает тишина. Ни смеха, ни шепота, ни плача. Только луна мягко освещает пол, устланный светлым ковром. Блум не шевелится, а Стелла тихонько дышит.

- О ком именно ты говоришь?

- О Мификсе, - Стелла вдруг хватается за горло, словно пытаясь стащить с него чьи-то пальцы. - Вот черт, он душит меня, Блум! У него теперь есть руки…

- Стелла… - Блум отчаянно вглядывается в шею подруги, освещая ту своим пламенем, но не видит там ничего.

- Блум, сначала он кажется троллем. Безумным, который… Который несет чушь. Но внутри на самом деле скрывается чудовище. Ах, Блум, нам очень повезет, если он себя никому не явит. Знаешь, почему мы еще в безопасности? Потому что у нас есть Блумикс! Блум… - глаза Стеллы расширяются от ужаса, когда ее вдруг обхватывают бирюзовые крылья и затягивают в никуда.

Блум тянет руки и кричит, но ничего нет, только вокруг звучит странная музыка и слышится смех. А потом она резко просыпается, тяжело дыша. Только сон. Только сон. Но… На душе Блум отчаянно скребутся кошки. А Алфея спит, словно младенец.

***

Иногда он о ней думает. Не любит размышлять, что было бы, но мысли порой крутятся вокруг нее, той, которая уже потеряна навсегда. Иногда он сворачивается в клубок там, где его никто не может найти, глядит на черное небо Бескрайнего, не опороченное звездами, и думает, что было бы, если бы она была жива.

Пусть Дракон бы и сотворил свою задумку, но не сделал ее планетой, а закинул в антимир, оставил бы ее с ним. Что тогда было бы?

Безусловно, они бы любили. Он был бы трансформацией, через которую, словно через контрольный пункт, пачками мчались бы крылатые девушки: счастливые, мокрые и довольные. Он наблюдал бы, как на их хорошеньких личиках постепенно расцветали бы гримасы ужаса, ласкал их души и сводил их с ума. А она?

Она бы терпела, а потом кричала. С каждой новой девушкой, пусть даже у них бы с феями ничего и не было. Омега кричала бы, шипела разъяренно. Нет ничего прекраснее, чем увидеть древнюю змею в ярости, нет ничего прекраснее и опаснее, потому что тогда яд бусинками пляшет на ее языке, глаза сверкают, хвост бьет по воде и по земле. И все вокруг покрывается толстым льдом, который просто так не растопишь.

Он лукаво бы улыбался, пока она вопила, а потом подплывал к ней и сплетался бы с ней хвостом. Она бы отталкивала, она бы бросалась прочь, а он еще неделю по времени Магикса ловил бы ее по всему Бескрайнему, пока наконец не прижал бы где-нибудь в бурном течении и не вошел насильно. Она бы вырывалась, она бы пыталась ускользнуть, она покрывала бы его такими выражениями… Пока не сдавалась бы и не брала контроль в свои руки. Он вел, но на самом деле вела его она.