Вкус соли на губах (СИ

А еще они точно сбегали бы в Магикс. Гуляли среди людей, влезали в высшее общество. Он знает ее настолько хорошо, что точно может сказать, какую внешность она бы приняла. О, такую женщину желали бы все мужчины. Бледная кожа, до невозможности алые губы и черный волос. И не длинная грива, которую отращивают многие человеческие девушки. Омега носила бы короткое каре, подчеркивающее то, что именно она правит балом, ее желают.

И она точно бы пришлась по вкусу Валтору.

Омега была бы светской львицей и не вылезала с дорогих вечеринок. Дорогие вина, влиятельные люди, высшее общество - ее среда обитания. Змея собирала бы сплетни, но никогда не сплетничала бы сама.

Она стояла бы на балконе и курила сигарету. Тонкую, длинную, с едва различимым ароматом. Курила, выдыхая струйку дыма и ради интереса тут же замораживая ее длинным ногтем. Дым превращался бы в тонкий лед, рассыпаясь в воздухе и опадая куда-то вниз.

Он подошел бы сзади и обнял ее за талию, плавно спускаясь до бедер и поглаживая упругие ягодицы, спрятанные под тканью длинного красного платья с эффектным вырезом, открывающим стройную ногу. Она резко бы развернулась и отвесила ему звонкую пощечину.

Он, оторопев, спросил бы: за что? А она закричала бы, что он не смеет трогать ее. Он удивился бы: почему? А она бы ушла с балкона.

Позже он нашел бы ее на кожаном диване, где она держала бы бокал с дорогим красным вином, которое совершенно ее не брало. Древние не пьянеют - Древние всегда трезвы, как стеклышко.

Он присел бы рядом, но она демонстративно отодвинулась бы прочь.

- Почему ты меня избегаешь? - спросил бы он.

- Подумай сам! - она говорит это так яростно и так красиво. Без визгов и воплей, присущих этим несовершенным человеческим созданиям. Черт подери, шикарная женщина, но она сейчас злится на него, а он только гадает, что же такого сотворил. - Может, вспомнишь, как танцевал с ней? Может, вспомнишь, как она положила голову тебе на плечо? - Омега бушует, а Сиреникс понимает.

Дочь мэра, которая весь вечер вертелась вокруг него. Дочь мэра, чьи мысли он знал еще до того, как считал ее душу. Дочь мэра, которая оделась в самое дорогое платье, накрутила кудри в лучшем салоне, готовилась целый день, а теперь эффектно блистала золотистым загаром, прекрасными формами и жгучими зелеными глазами. Дочь мэра, которая никогда не затмит Омегу. Дочь мэра, которая сегодня вечером с треском проиграла титул самой красивой женщины.

Она увивалась рядом, она хотела, чтобы он ее пригласил, она хотела разделить с ним постель. Она же сама взяла его и повела на танцпол, она же положила голову ему на плечо, и…

И он держал ее со своей привычной манерой, так, что она растаяла окончательно, но так, чтобы дать понять: между ними ничего сегодня не будет.

Сиреникс понимал бы, что Омега злится. Но в долгу не остался бы.

- И потому ты весь вечер не вылезала из объятий того сына миллиардера? - он шипел медленно, растягивая слова, а значит злился. - Назло мне?

Она смотрела бы на него своим пронзительным взглядом и ничего бы не отвечала.

- Я хотя бы не легла с ним в постель!

- Я не имел ее, - Сиреникс бы удивился, но видимо та тварь что-то наплела Омеге, раз она так бушует.

- Ври больше, - она так сильно сжала бы бокал, что послышался бы еле заметный треск. - Она сама сказала мне… Сказала и посмеялась. Посмеялась надо мной. Я дала чертовке урок, но как ты посмел так со мной поступить?! - на высоких тонах она метнула бы в него бокал.

- Я. Не имел. Ее. Веришь какой-то девушке, а не мне? - он сжал бы ее запястья и пригвоздил к стене. Она забрыкалась бы, но он же нечеловечески сильный, ну как она может от него вырваться? Она закричала бы, но он заткнул ей рот поцелуем. Она бы его укусила, а он, смеясь, поцеловал бы ее снова, сильнее и жестче.

- Отпусти меня. Ты не посмеешь, - она попыталась бы это процедить, но он только рассмеялся бы и расстегнул бы ширинку брюк.

- Ты хочешь сделать это прямо здесь? - она злилась бы, она еще обижалась на него, но он видел, что в ее глазах уже пляшут озорные искорки.

Он бы кивнул, а она бы вскрикнула. Но всем все равно, здесь все уже настолько пьяны, что никому нет ни до кого никакого дела. Он положил бы ее на диван, а сам навис бы сверху. Она бы вырывалась, она пыталась сопротивляться, но он только входил бы в нее и кусал в шею. Она противилась - он брал силой. Они боролись - два страстных любовника, два непримиримых врага и два вечно влюбленных Древних.

Он признавался бы ей в любви, а она отвергала эту любовь. Тогда и он бы ее отверг, взяв просто силой, и тут же она сдалась бы. Они бы боролись, как два невыносимо гордых придурка. И никто не мог уступить.

Пока все же не уставали и не сплетались бы вместе. Кончали в один момент, со стонами и удовлетворенными вздохами. Потом бы лежали вместе, смотря в потолок. А после вышли бы на балкон, где она курила дорогие сигареты, а он бы сидел на парапете и думал, что такую женщину надо завоевывать каждый день.

Сиреникс так живо все это представляет, что на секунду даже понимает, что ему жаль, что ничего подобного нет и никогда уже не будет.