Вкус соли на губах (СИ

Сиреникс ленив. Вылез он на прибрежные камни, шумно вдыхает воздух, насыщенный антикислородом и другими веществами, что не способны вдыхать существа из нашего мира. От тяжело поднимающихся боков с шипением таким легким валит густой обволакивающий пар. С боков змея испаряется морская вода. Хвост изредка, конвульсивно бьется, лежащий в пенистых волнах, утомленно накатывающихся на своеобразный пляж. Голова змея покоится на чуть теплых коленях Аркадии, что сидит, опустив голые ступни в прохладную воду, и мягко поглаживает Cиреникс. Щитки век прикрыты, гребень сложен, рога словно пригнулись, змей выражает покорность, вернее, удачно ее имитирует. Невозможно обуздать Cиреникс, оседлать, подчинить своей воле, если не захочет того он сам. Одной деве покорен он - белокурой, стройной, фантастически сложной. Жидкому огню, млеющему от соленой воды, трескающихся губ и ласкового рокота волн. Аркадии же Cиреникс позволяет гладить себя по голове; лежать у нее на коленях и терпеливо ждать, пока “наиграется” самая первая фея, - жест той доброй и властной воли, что змей, словно царь, дарит своему приближенному и хорошему другу. Аркадию Cиреникс уважает, хотя и презирал в самом начале, ибо человеком была Аркадия.

Девой, переполненной молоком, горячей кровью и сладкими соками, пришла она в Бескрайний Океан, хоть и одаренная мудростью да опаленная пламенем Драконовым, но был в ее глазах еще первобытный страх, благоговейный трепет и все то, что присуще смертным. Фыркнул Cиреникс и унесся в Океан белой пеной, но насторожился, ибо волею Дракона попало это создание в измерение Водных Звезд. Змей, большой любитель женских тел, заинтересовался ей слегка да попробовал приударить, но отказом ответила Аркадия, чьи крылья сгибались под тяжестью пыльцы, а с век сыпалось золотое. То воспринял Сиреникс, как великое проявление силы воли, ибо многие девы боялись змея, дрожали в его объятиях, но текли-желали его. А Аркадия менялась. Постепенно, с годами. Антимир любого переделает. Выпала роскошная грива, побелели и выцвели густые брови, посинели ресницы, мутировала кожа, побежала волнами под ультрафиолетовыми лучами невыносимого солнца (или не солнца даже), скукоживалась, приобретала цвет парной воды, клубов пара, светло-сизый, теплый такой, насыщенный. Не-дух. Не-человек. Самая первая фея.

Нет, даже уже и не фея. Древняя. Родившаяся всего лишь чуть позже остальных. В тот миг, как признал Аркадию Сиреникс равной себе, признали ее и остальные, стала она членом совета старейшин и полноправным жителем измерения Водных Звезд.

Аркадия теперь - старый и верный друг Сиреникса, та, чьего общества он не тяготится, где с удовольствием отдыхает и расслабляется даже. Аркадия - пример того, что и среди представителей человеческого рода встречаются достойные, правда, редко довольно, но встречаются. Сиреникс это понимает, признает и учитывает.

- Что-то тих и смирен ты в последнее время, змей. Что тревожит сердце твое? - Аркадия не спешит, выжидает. Ленивая перебранка, возможная лишь между этими двумя.

- Ты думаешь, оно у меня есть? - Сиреникс вполне серьезен, ибо он есть сила изначальная, абсолютная, существо, не созданное для плотских удовольствий. Кто же знал, что даже у змея может проснуться желание - дикое, острое, необузданное и изворотливое? У трансформации внутри нет семени, которым он мог бы оплодотворить человеческих и не очень женщин, половые органы отсутствуют у гада Океана, только хвостом, упругим и легко деформирующимся, входит он в свою жертву. Неудобно? Сиреникс так не считает. Томительные и множественные оргазмы его жертв говорят об обратном.

- Но что чувствуешь ты к той девушке, змей? Очередная жертва, что похоронишь на дне морском? - смеется Аркадия. Она, как и все настоящие феи, ласковая, мудрая, порой нежная, порой твердая, стальному стержню подобная, а еще бесконечно и невероятно добрая. Свет и Аркадия - синонимы. Более чем. Но никакой наивности, ханжества или тупых псевдоидеалов, процветающих в современном мире. Сиреникс уважает и добро, и зло, ибо они есть понятия изначальные, как и он сам.

- Нет, - высовывая от нетерпения язык, отвечает змей, - пожалуй, нет. Пока я хочу наслаждаться еще.

- Сколько?

- Что “сколько”? - Сиреникс шипит и с шумом вдыхает антикислород. Тяжело ему, змею, ибо, хоть и есть у него ноздри, но не так они развиты, как жабры, в воде лишь появляющиеся, потому тяжело вздуваются, расширяются и отчаянно тянутся за нужными для жизни веществами. Хоть и более привычен антикислород для змея, чем воздух нашего мира, все равно морская вода лучше и чище, богата свежестью и гранулами соли.

- Тяжело дышать, змей? - Аркадия понимающе смотрит на него. - Войди в море, окуни-окати свою голову прохладной водой, что тут же на проклятом солнце испарится, и возвращайся ко мне.