Вкус свободы

Наклоняется вдруг, целует моё плечо, как-то поспешно отпускает и уходит наверх. Так и хочется броситься следом, но у меня чёткий приказ, даже два. Иду приводить в порядок сад, надо же сделать это до отъезда. А заодно за рабыней «посматривать». И не забывать, что ты по-прежнему раб.

Смира исправно носит посуду в кухню. Хочу дать ей гравинос, но останавливаю себя. Тали наверняка сама дала бы, значит, специально решила время потянуть.

Собираю всех имеющихся роботов, сажусь на диван, тут должна общая программа выставляться, пытаюсь вспомнить. Как Тали и просила, не спешу.

— Тебе можно? — спрашивает вдруг Смира. Про диван, что ли? Киваю:

— Можно. Ты если устала, тоже можешь отдохнуть, хозяйка против не будет.

— Точно? — переспрашивает со страхом.

— Точно, — говорю уверенно. — Она в этом плане нормальная.

— А в остальных? — интересуется, аккуратно садится, с тревогой поглядывает в сторону дома. А в остальных вообще лучшая, но не могу этого сказать. А то как расспросит тебя Халир…

— Хозяйка злится, когда я её обсуждаю с кем-то, — говорю. Кивает понимающе. Заводит речь о своём новом пульте, о том, как боится, что один из дружков хозяина остался недовольным, а то она уже слишком устала. Молчу, слушаю, хоть и отвлекает от попыток разобраться в программе. Девчонкам часто бывает нужно выговориться, давно привык. Успокаиваю как могу. Осторожно расспрашивает, чего ждать от хозяйки, часто ли она рабынями пользуется, пожимаю плечами, в том плане, что Тали сама всё расскажет. Знаю, чего тебе точно не ждать, но сказать тоже не могу.

Тамалия

Столько всего нужно обдумать, а я как дура стою возле окна, не зажигая свет, чуть наискосок, чтобы снизу не видно было. И ревную, как девчонка. Сидят там, болтают, и хоть сотню раз уверена: Антер знает, о чём можно говорить, а о чём лучше помолчать, но успокоиться никак не могу.

Не могу избавиться от дурацких мыслей о том, что бывшая рабыня наверняка поймёт его лучше, чем бывшая хозяйка, и говорить с ними легче, наверное. И чувствует он себя мужчиной, а не рабом. И что я, чёрт возьми, стану делать, когда он захочет полностью от меня освободиться? Наверняка же захочет, зачем ему эти напоминания. Вопрос времени.

Наверное, до сих пор я не осознавала с такой ясностью, что никогда уже не смогу вернуться к предыдущей жизни. Приехать в пустой дом, где не будет его, радоваться каким-то глупостям, ощущая их лишь отголосками настоящих чувств и эмоций, настолько сильных, что, кажется, пронизывают всю мою сущность до самой бесконечной глубины. Сердце кричит, что оно этого просто не выдержит, и, по-моему, даже «циник» согласен с ним, как никогда. Все его разумные доводы вдруг кажутся такими ненастоящими.

А самым настоящим оказывается этот мужчина, каким-то образом заполнивший каждый кусочек свободного пространства в моей душе, каждую частичку моего мира, словно недостающий фрагмент мозаики, вставший на своё место, сделал её полной и неделимой.

Вот он, совсем близко, сидит на испачканном садовом диване в свете неяркого мерцания защитного поля, рядом с элитной постельной девчушкой. Так бесконечно далеко.

Ладно, если она не хочет убирать, пускай ложится спать. Не могу смотреть, как они мило болтают и улыбаются друг другу, как Антер даже чуть проводит рукой по её плечу. Успокаивает, наверное.

Надо же, у меня все щёки мокрые, оказывается. Умываюсь, подновляю макияж, спускаюсь на первый этаж, беру походного медика. Программирую. Я, конечно, хочу, чтобы ты отдохнула, но не хочу, чтобы подсматривала и кому-нибудь что-нибудь рассказывала. Самое время полечить твои стёртые коленки.

На всякий случай ещё раз перепроверяю контуры на предмет вмешательства, но, похоже, никто никаких следящих устройств занести не пытался.

Выхожу. Оба подскакивают.

— Что-то вы не спешите, — говорю недовольно.

— Я задаю им общую программу, госпожа, — Антер, как обычно, принимает удар на себя, кажется, у него это где-то на уровне рефлексов, — ведь мы же уедем. А Смира только присела отдохнуть.

Да уж, только. Еле сдерживаюсь, чтобы промолчать. Протягиваю ей медика:

— Если устала — отдохни. На вот, полечи колени и что там у тебя ещё болит. Не люблю крови.

— Спасибо, госпожа… — бормочет, начинает лечение. Минут через десять заснёт, нужно в комнату отправить. Я просто не выдержу, если Антеру придётся нести её на руках.

— Что-нибудь случилось, госпожа? — спрашивает Антер настороженно.

— Устала, — говорю. — А столько дел ещё, сборы, эта вечеринка дурацкая. Зря я не настояла, чтобы перенести её на другой день. Послушай, — обращаюсь к рабыне, — иди-ка ты в кровать, даю тебе десять минут на отдых. А то хозяин ещё иск предъявит, что я тебя измучила.

— Ну что вы, госпожа, — лепечет.

— Антер, проведи её в свою комнату, хорошо? И сразу же сюда.

А то хозяйка умрёт от внезапного приступа ревности, совершенно ничем не обоснованного, но от того не менее сильного.

— Как прикажете, госпожа, — отвечает, вызывая новый приступ, сопровождаемый ощущением, что между нами непреодолимая преграда.