Вкус свободы

Через три дня, оставляя Лайлу дома, решаю поставить свою камеру — тогда-то и обнаруживаю, что за мной следят. Устраиваю скандал, кто и как посмел, выслушиваю глубочайшие извинения — у них, мол, сбой в программе, ну что вы, никто бы не посмел, да никогда в жизни, да ваша конфиденциальность в нашем отеле под надёжной защитой. Ага, конечно. «Успокаиваюсь» и делаю вид, будто уверовала в их побасёнки, но сетевик теперь почти неотлучно на мне, снимаю когда совсем невмоготу, и ненадолго.

Очень надеюсь, что никто за мной больше не следит — во всяком случае, профессиональной слежки не замечаю. Либо она настолько профессиональна, что мне её не распознать, либо съёмкой в номере неизвестные удовлетворены. Надеюсь, они удостоверились, что у нас всё… гм… как у людей.

За Лайлой следить не слишком интересно — не делает ничего особенного, не считая постоянных походов за сладким. Если так и дальше пойдёт, то вполне сможет приблизиться к выдающейся фигуре Амирушки. Впрочем, я её понимаю, даже Айра едва ли баловала «любимицу», поэтому ничего не говорю. Смотрит фильмы и какие-то передачи, а вот доступа к сети не даю.

Кстати, документы Клим так и не передал. Правда, мы и не виделись — я не звонила, он тоже не навязывался. Наверное, оставляет повод встретиться, когда будет больше свободного времени на прогулки.

Не забываю о своих целях, записываю игры и всё, что с ними связано; те, на которых не побывала — вечером скидываю себе, передам нашим, пускай аналитики изучают, возможно, узрят какие-нибудь ценные аналогии и аллюзии.

Соревнования красивы, масштабны, великолепно оформлены как с точки зрения цветов с объёмами, так и в музыкальном сопровождении. Отработаны до мелочей и, пожалуй, даже увлекательны. Если бы не эта идиотская традиция делать все опасные трюки без страховок и до победного конца. Как представлю, что рабы срываются с канатов и падают к подножиям, сразу же никаких зрелищ не хочется.

Пару раз встречаю Касилан, но она с извинениями убегает по работе, сокрушается, что сейчас совершенно нет возможности поговорить и даже приглашает приехать как-нибудь в гости, когда игры и связанное с ними напряжение окончатся. Хорошая идея, нужно будет подумать над этим.

А вот Глав больше не вижу. Правда, ложи для них отведены, но затемнённые и стационарные, какого-либо движения внутри не заметно.

Получаю несколько предложений поставить раба на соревнования, однако скорее в шутку. Потому и сама отшучиваюсь, ещё не хватало. С любимыми «друзьями» почти не вижусь, лишь изредка перезваниваюсь, готовлю почву для похода.

Антера и Лайлу вожу с собой теперь по очереди, всего раз выходим прогуляться вместе, даже навещаем выставку Немезы. Заказываю у неё маленький портретик, подарю Марку «на память». Надеюсь, ему удастся вывезти чудо местной живописи, и в конторе уделят должное внимание уникальной технике андифф.

Только по ночам мы с циником воем, я на красную луну, он на зелёную. Потому что мой любимый, самый лучший мужчина здесь, рядом со мной, но я по-прежнему не могу понять, что творится у него в душе. Иногда так прижимает к себе, когда спит, что просыпаюсь и устраиваю кровавые единоборства с сама с собой. Кажется, достаточно лишь поцеловать, перехватить этот хрупкий момент, податься навстречу.

А потом он просыпается, напрягается, вспоминаю, как убрал случайно опущенную руку со своего живота, даже видела, как передёрнулся. Слава богам, не от моего прикосновения — от Лайлы. Но всё же, остаётся только гадать, почему. То ли Амира всё ещё свежа в памяти, то ли… вдруг у них всё-таки случился момент слабости, и воспоминания слишком неприятны…

Боюсь и жду одновременно, что он вспомнит наш поцелуй, решит повторить, покажет, что это на самом деле его желание и решение. Не могу забыть, как побелевшими пальцами вцепился в перила, когда я чёртову татуировку гладила, господи, почему?

Разве смогу я потом смотреть, как любимый мужчина опускается на колени, чтобы держать мне грёбаную дверь? Или как его по-свойски разглядывает Корнель? Или ещё на что. Я же просто не выдержу!

Господи, да будто он сейчас не любимый, будто сейчас могу на это смотреть. Но так остаётся хоть какая-то иллюзия барьера.

Неделя подходит к концу, и при мыслях о предстоящем «наказании» Лайлы у меня внутри словно клубок змей шевелиться начинает. Я же так и не знаю, чем закончилось предыдущее, стараюсь не думать об этом, но мысли постоянно заполняют голову, рисуют извивающуюся Лайлу, обжигают воспоминаниями о губах Антера, представляю его склонившимся над ней, как напрягаются мышцы, увлажняется кожа, утяжеляется дыхание. Так хочется верить, что она ему не нужна, и так боюсь, а вдруг…

Может, он наконец-то понял, что это я ему не нужна.

Антер

Дожидаюсь, когда заснёт. И тихо схожу с ума. Позволяю себе лёгкие прикосновения, боюсь разбудить. Просыпаюсь, стискивая в охапке. Смеётся, не протестует. Но и не отвечает. Не знаю, долго ли я так выдержу, только возвращения в свою комнату, кажется, вообще не переживу.