Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга I

В «Жертве» женщина страдала от неизвестной болезни и разговаривала с обручальным кольцом, оставшимся от погибшего возлюбленного, а кольцо, как ей казалось, отвечало странными нерифмованными стихами «голосом, каким мог бы говорить цветок из сказки». Можно было смеяться над стилем, но десять человек погибло жуткой смертью, пока не настал час этой женщины покинуть мир живых.

Олдридж попробовал и общую жвачку авторов того времени, написав «Выстрел Чехова» — рассказ в виде длинного внутреннего монолога самого депрессивного протагониста на планете. Когда выстрел наконец раздался (две пули перорально, как положено), персонаж понял, что уничтожение мозга не прервало деятельности сознания.

«Сирены Весткотта» в оригинальном издании были почти на треть длиннее. В рассказе описывалась химическая динамика сексуального влечения, но основной темой являлась проблема неверного выбора, основанного на физической привлекательности. Главный герой Херман Бэнкс, неухоженный люмпен, убеждал себя, что ищет настоящую любовь, а не только секс, но истинное удовольствие получал, когда ему удавалось затащить в постель женщин, которых прежде отталкивала его непрезентабельная внешность. Как только женщины сдавались и полностью покорялись ему в постели, они переставали его интересовать. После некоторые жертвы решились сравнить свои впечатления о «самом сильном сексуальном переживании» в их жизни… но для этого им пришлось втянуть в попытку разоблачения соблазнителя первую красавицу города. Сиритис писал в своей рецензии: «Если секс сравнить с адом, рассказ проведет нас по всем его кругам к вечному проклятию».

Все три рассказа получили уйму протестующих писем от читателей, заявлявших, что изначально они печатались в «Эсквайре» и «Плейбое». Первый рассказ представлял собой бессовестное руководство по убийству любимых. Второй точно так же можно было рассматривать как инструкцию к самоубийству. Третий рассказ, изначально напоминавший сексуальную фантазию, на самом деле оказался истинной жутью. Все тексты были полны непонятных намеков. Франклин и сам ощутил, что с каждым прочитанным рассказом вздрагивает, а каждый абзац вызывает у него озноб.

Он листал копии страниц, которые Сиритис отсканировал по развороту на лист и переплел пружиной по левому краю. Перечитывал «Тени в клетке». «Промыть, прополоскать, повторить» — рассказ, довольно известный благодаря тому, что был взят компанией Альфреда Хичкока за основу сценария для одного из популярных в то время сериалов, который, однако, так и не был снят. Олдридж добился публикаций в журнале, посвященном Хичкоку: вышли три рассказа — «Сорвавшийся человек», «Ученик гробовщика» и «Ящик номер 262». Последний вызвал поток писем от возмущенных читателей, и поток этот еще долго не утихал.

Неопубликованный рассказ, вошедший только в сборник «Пир», назывался «Доктор Шекель и мистер Лай» — первая искренняя попытка Олдриджа написать юмористическое произведение, но то, что творила упомянутая в названии парочка со своими жертвами, вызывало любые чувства, кроме желания засмеяться. Они то попросту работали кулаками, то хладнокровно убивали и расчленяли тела. Рассказ опередил появление фильмов-слэшеров почти на два десятилетия, но Франклин считал, что лучше всего автору удался кумулятивный эффект. Дело было не в том, с какими пышными прилагательными и какой хирургической точностью он описывал элементы бойни, стараясь придать им даже некий лоск. Дело было в профессионализме, но не писательском: автор брался за тему, которая в литературе считалась табу, и описывал ее крайне профессионально — не как писатель, а как тот, кто знает отвратительно много о доминировании и подчинении. Во всем.

Его «Идея красоты» и «Необходимое зло» тоже подверглись крайне жесткой цензуре. Олдридж, уже узнав вкус славы благодаря журналам, вдохновил целую армию последователей, плагиаторов и пересмешников, которые, впрочем, не написали ничего более талантливого, чем обычные порнорассказы. Каждый брался за «проблемы» и делал «предположения». И было совершенно ясно, почему в начале шестидесятых ни один издатель не брался за работы Олдриджа. Секс являлся неприкасаемой темой, последователи низвели ее до полной профанации, а мир того времени тяготел к теме насилия, после одной войны и надвигающейся — «холодной» — другой.

«Тебе стоило написать роман, — думал Франклин. — Тогда в наше время тебя признали бы Уильямом Бэрроузом хоррора».

Олдридж преступил границы, и микроскопический журнал «Одержимость», довольно нерегулярно выпускавшийся группой «почитателей всего Темного» в Милуоки, пел ему хвалу за это. Большая часть колонки, отведенной литературе в пятом номере, была посвящена восхвалению Олдриджа и попыткам вызвать его, чтобы вручить самодельную «Премию Хьюго» от почитателей. И сотрудники журнала, и его читатели знали Олдриджа по предыдущим работам. Но, несмотря на все призывы, Олдридж так и не ответил им, а два номера спустя журнал прекратил свое существование.