Вкус вишнёвой лжи. Книга 2 (СИ)

Следующая пуля прилетает прямо в пол рядом с моей рукой. Страх невольно проникает в голову, чувство самосохранения пытается заставить сказать: «Я согласен, я буду твоей пешкой», но язык не слушается.

Ещё два выстрела рядом со мной. Ты как будто засунул голову в огромный колокол, а твой приятель ради прикола со всей силы ударил по нему. Звон и вибрация смешиваются, тело немеет. Я теряю координацию: то ли из-за выстрелов, то ли из-за страха

— У меня остался последний, — скучающей бормочет Чик. — Считаю до трёх. Один. Два… хуй с ним…

Толкает меня ногой, чтобы я заваливался на пол и полностью открылся: я не соображаю, что делаю.

Непослушными руками выхватываю пистолет, резко оборачиваюсь и спускаю курок, даже не целюсь. Кисть сводит из-за отдачи: Руслан хрипит и заваливается на пол. Не знаю, куда я попал, но, кажется, парень задыхается.

Секунду стоит громовая тишина, после кто-то кричит и направляется в нашу сторону. Я в ужасе вскакиваю на ноги, не понимая, как тело вообще способно двигаться, навожу пистолет на ближайшего врага и снова стреляю. На этот раз пуля попадает в горло: шестёрка Чика падает на пол и не двигается.

Ствол выскальзывает из моих пальцев и падает — звук его соприкосновения с бетоном кажется громче, чем на самом деле. Вижу кровь, растекающуюся по полу, слышу хрипы и голоса. А затем я бегу. Всё вокруг кружится, в панике разрывается на части. Твою мать… Я только что пристрелил их. Я убил человека, я просто взял и…

Ужас затмевает разум. Я не понимаю, что я делаю и куда направляюсь. Не чувствую ни мир, ни тело, ни времени. Кажется, что всё замерло, остановилось, заморозилось, и лишь я продолжаю метаться в замкнутом пространстве не в силах остановиться.

Выбегаю на улицу и тут же налетаю на кого-то. Крепкие руки хватают меня за куртку — я пытаюсь вырваться, но у меня ничего не получается. Чувствую себя ребёнком, попавшим в руки взрослого.

— Костя… — взгляд натыкается на знакомые глаза, и что-то лопается внутри.

Я замираю, перестаю вырываться. Хватаю ртом воздух, задыхаюсь от нахлынувших эмоций. Я в ужасе. От того, что я сделал. От крови на моих руках. От незнакомых эмоций и жуткого непреодолимого страха.

— Я… Я… — воздуха не хватает.

Пытаюсь объяснить, что произошло, признаться в содеянном, и плевать на последствия.

Мне так страшно… Я ещё никогда в жизни не был в таком ужасе.

— Там… Я…

— Знаю, — спокойно. — Залезай.

Силой ведёт меня в сторону машины, усаживает на пассажирское. Затем огибает авто и садится за руль.

Водитель давит на газ и увозит меня подальше от проклятого места. Мы молчим. Я сжимаю руки в кулаки, пытаясь скрыть дрожь, но паника не отступает. Кровь, выстрелы, хрипы. Я только что лишил жизни двоих людей, и не важно, какими плохими они были. Я убил их. Я. Убийца. Я хуже всех, кто собрался в том ангаре.

Я столько раз представлял, как буду разбираться с Чиком, но на деле это оказалось куда ужаснее. Я был не готов. К этому нельзя быть готовым.

Запускаю руки в волосы, тихо скулю.

— Успокойся, всё позади, — голос тихий и приятный, но такой до отвращения чужой.

— Что Вы здесь делаете? — спрашиваю я, собирая оставшиеся силы для разговора.

Голос дрожит, и я ничего не могу с этим поделать. Шумно вздохнув, откидываюсь на спинку сидения и смотрю на Антона Юрьевича, на отца Иры.

Мужчина спокойно ведёт авто, изредка бросая в меня настороженные взгляды.

— Максимов раскололся, — признаётся следователь. — Сказал, что ты в этом замешан. Вот я и решил последить за тобой. Патруль, наверное, уже оцепил ангар… — как-то тоскливо тянет он.

Я непонимающе качаю головой, совершенно сбитый с толку.

— Куда мы едем?

— Подальше от места преступления. Тебе нельзя там светиться…

Что за хрень? Да что здесь происходит?

— Но я… Я же…

— Знаю, — его взгляд натыкается на меня, заставляя замолчать. — Пистолет, как я понял, остался там?

Киваю. Следователь вздыхает, недолго молчит.

— На счёт него не волнуйся, я позабочусь об этом, — обещает Антон Юрьевич.

— Я не понимаю… Я же… Я убил их… Как…

Страх медленно отступает, оставляя место чему-то неизвестному и неприятному. Такое чувство, что я сломался. В какой-то момент дикое животное просто надломилось и превратилось в загнанную испуганную дичь.

— Послушай внимательно, — прерывает мои терзания Антон Юрьевич. — Ты вернёшься домой, соберёшь вещи и поедешь по адресу, который я тебе дам. Я договорился со знакомым, он устроит тебя на службу по контракту. Два года проведёшь вдали от Москвы.

— Постойте, чё? — выпаливаю я. — В смысле? Хотите в армейку меня запихнуть? Да хрена с два!

— Тогда тюрьма, — грубо отрезает следователь. — Выбирай.

Несильно ударяю кулаком по стеклу. Чё за дичь творится? Какого хрена батя Иры спасает меня и пытается куда-то сбагрить? Я ведь только что убил двоих. Я заслужил этой грёбанной тюрьмы. Я… Я не хочу за решётку. Почему, когда я пытаюсь поступать правильно, всё становится только хуже? Что за сраная карма?

— У меня мать, — пытаюсь придумать аргумент. — Я не могу её бросить.

— Твоя мама может полежать в санатории… Как раз вылечится.