Вкус вишнёвой лжи. Книга 2 (СИ)

— Два года? На какие шиши? — язвительно фыркаю, нервно постукивая пальцами по коленке.

Огни ночного города стремительно проносятся за окном, погружая меня в водоворот воспоминаний. Выстрелы, кровь, издевательства Чика. Это какой-то грёбанный кошмар…

Меня тошнит.

— Насколько я знаю, на твоём счету крупная сумма. Компенсация за аварию. Ты так и не потратил оттуда ни копейки.

— Откуда Вы, — не понимаю я. — Чё за хуйня? С хера ли Вы обо мне столько знаете? И чё за благотворительность? Из-за Иры?

— Ира здесь не причём, — тут же отрезает Антон Юрьевич. Затем вздыхает, видимо, понимая, что я не отстану. — Дело гибели твоего отца и сестры поступило к нам в участок, и я его рассматривал. Это было первое дело, которое я вёл в качестве следователя. Тогда половину участка подкупили, сфальсифицировали улики, всё переврали. Я ничего не мог поделать, как ни пытался. Затем был суд, дело закрыли. До сих пор не могу смириться с этим. Твоя фамилия показалась мне знакомой, я и начал копать. Узнал, кто ты. Что ты делал. Как повернулась твоя судьба после суда. Я всё о тебе знаю, Константин.

Я замираю. Не может быть. Что за сраные совпадения? Как же, мать его, тесен этот грёбанный мир. Подумать только, я втюрился в дочку следака, который вёл дело моей семьи. Безумие.

— То есть, и про вечеринку знаете?

Антон Юрьевич молчит. С каждой секундой тишины внутренности скручиваются всё сильнее и сильнее, в груди зарождается боль, тошное отчаяние и бессилие.

— Жизнь сложная штука, — отзывается мужчина. — Одна трагедия ломает нас, вторая склеивает заново. Ты уедешь, — холодно, без возражений. — Если любишь мою дочь, сделаешь то, что я тебе скажу. Утром тебя не должно быть в городе. Понял?

Уехать? Бросить всё, что у меня есть, и рвануть чёрт знает куда? На два хреновых года? Забыть о матери, о приятелях, о Стасе и об Ире? Это кажется каким-то безумием.

— А Вы разве не можете забрать пистолет и просто сделать вид, что я не при чём? Мне обязательно уезжать?

— А ты ещё не понял? — он поворачивается ко мне и пару секунд молчит, после отворачивается к дороге. — Ты на дне. Только что застрелил двоих преступников. Тебе как-минимум пятнадцать лет светит. А если ещё всплывёт кома сына депутата, то ты труп. Если хочешь идти вперёд, тебе нужно сделать шаг назад. Скажем, это твоё наказание за содеянное.

Наказание? Два года по контракту вместо тюрьмы? Это лучший вариант. Даже несмотря на то, что я сделал…

— Ладно, — сдаюсь. Проводу руками по волосам. — Ладно, — повторяю. — Я всё сделаю. Только… Присмотрите за моей матерью…

— Конечно, — кивает. — Я позабочусь о ней… Обещаю.

Я откидываюсь на спинку сидения и прикрываю глаза. Тело дрожит, к горлу подступает ком. В мыслях на повторе стоят два выстрела, две смерти. Кровь и хрипы. Это ужасно. Я никогда не смогу себя простить за это…

Меня подвозят до дома, оставляют адрес и контактный телефон. Я ещё долго стою на улице, всматриваясь в сторону, куда уехал Антон Юрьевич, а после достаю мобилу и набираю номер Стасяна. Сначала я собирался встретиться с ним лично, но теперь понимаю, что не смогу. Только не в таком состоянии.

— Да, Костян, — голос кажется далёким и нереальным.

Язык отказывает, в горле встаёт ком. Сложно.

— Я всё знаю, — холодно. — Позаботься об Ире. Прощай.

Сбрасываю. Вот и всё. Это конец. Я хотел покончить со всем дерьмом в моей жизни, и, кажется, это самый нормальный вариант из всех возможных. К утру меня в этом городе уже не будет. К утру я начну расплачиваться за ошибки. И, возможно, когда-нибудь смогу от них очиститься…

Ложь 21. Ира

«Ложь — всегда есть ложь…» Красавица и чудовище (Beauty and the Beast)

Raz Ohara and The Odd Orchestra — Kisses

Ложь 21. Ира

Мне кажется, раньше я не понимала, что такое счастье. Истинное непоколебимое спокойствие рядом с человеком, который заполняет твою душу до краёв как недостающая часть пазла, как плед с чашкой горячего чая в разгар летней безудержной грозы. Возможно, как потерянная деталь заржавевшего механизма.

Такое чувство, что до этого момента моя жизнь была пустой и никчёмной, серой, жалкой и бессмысленной. Она начиналась рано утром, скованная стальными цепями, накидывала на плечи шаль обязанностей и окуналась в омут тяжёлых будней.

Одиночество сопровождало меня подобно тени, бесконечные мысли о выживании сводили с ума. Я была одна. Мать меня бросила, отце ушёл в другую семью, бабуля сошла с ума. Мне до неё оставалось совсем немного. Балансируя на грани реальности, я выживала, а не жила. Я тонула во мраке и совершенно этого не понимала, пока мне не протянули руку и не вытянули на поверхность.

Эта горячая широкая ладонь разделила мою жизнь на до и после, а влажные губы показали, как нужно правильно жить.

Сам Стас не идеален. Нужно быть глупцом, чтобы верить в обратное. Но его сводящий с ума запах, жар, исходящий от тела, синие глубокие глаза и нелепые татуировки… Я люблю всё это до мелочей. И я восхищаюсь этим необузданным стремлением к жизни.