Вкус вишнёвой лжи. Книга 2 (СИ)

Когда Стас заходит на кухню вслед за отцом, я сразу понимаю, что Скворецкий дико напряжён. Не смотря на улыбку и небрежные фразочки, его плечи опущены, взгляд насторожен. Мне кажется, парень в таком же ужасе, что и я.

Мои мужчины садятся за стол напротив друг друга, я же, неаккуратно поправив подол голубого платья, устраиваюсь между ними поближе к Стасу, чтобы показать папе, на чьей я сегодня стороне.

— Короче, надеюсь, ничего не испортила, — осматриваю стол. — В холодильнике ещё тортик к чаю.

— Это же ты готовила, здесь не может быть ничего испорченного, — улыбается Стас.

Смущаюсь.

— Подлиза, — легко ударяю его по ноге.

Папа прищуривается, стараясь удержаться от эпичного закатывания глаз, как в популярном меме с Робертом Дауни младшим, затем придвигает к себе картошку с мясом и накладывает целую тарелку.

— И давно вы вместе? — без особого интереса спрашивает отец.

Бросаю взгляд на Скворецкого, понимая, что вопрос был адресован к нему.

— Не то, чтобы, — задумчиво тянет Стас. — Где-то с Нового Года.

— Почти шесть месяцев. Примерно, — поддакиваю.

Положив себе на тарелку салата, собираюсь поухаживать за Скворецким, но парень отмахивается, мол, сам всё сделаю.

— И как вы познакомились? — набивает рот едой, пристально наблюдая за Стасом.

Пауза.

— Общие друзья, — криво улыбается Скворецкий.

Я думаю об Элли, и очередная неприятная волна скользит по моим внутренностям.

Впервые я познакомилась со Стасом на в Ретро-баре, именно там, где когда-то давно встретились мои родители. Странное совпадение.

Тогда Элли попросила прикрыть её задницу, потому что в тот день Макеева была на семейном ужине с братом Стаса. Дальше я узнала, что Назаров покалечил сына депутата, чьё дело до сих пор ведёт мой отец, мы поехали домой к Стасу и решили продолжить веселиться. А потом… О, господи, затем пришёл Артём и выгнал меня с Назаровым. Я тогда даже понятия не имела, что Элли встречается с братьями.

Сейчас, вспоминая об этом, ужасаюсь, насколько близко мы находились друг к другу. Наши тайны и секреты могли обрушиться на нас как лавина и раздавить в лепёшку, стоило только какой-нибудь лжи просочиться сквозь непрочную стену иллюзий.

Как же меня это бесит.

Лгунья, которая ненавидит обман.

— Элли, я помню. Она как-то заплатила залог, чтобы вытащить тебе из обезьянника, — язвит папа.

— Ага, — вторит ему Стас. — Вы тогда сказали, чтобы я держался подальше от Иры.

— Но ты моего совета не послушал.

— И правильно сделал.

Скворецкий усмехается, начиная с наслаждением уплетать картошку. Я же ковыряю вилкой в салате, заставляя себя проглотить хотя бы парочку кусочков, но в горле будто застревает огромный ком.

Отец расспрашивает Стаса про компанию, семью и дальнейшие планы. Вплоть до десерта допрос протекает вполне нормально, пока папа не решает начать грязную игру.

— Кстати, ты, вроде как дружил с Костей Назаровым…

Стас замирает, напрягаясь подобно дикому зверю, учуявшему опасность. Надеюсь, только я замечаю промелькнувший в его взгляде страх. Если уж папа в курсе, что они знакомы, значит, есть вероятность о том, что в свет всплывёт информация про Григорьева. К тому же Стаса многое что связывает с Назаровым, помимо парня в коме, и большая часть из их делишек незаконна.

— А ты откуда знаешь? — возмущусь я.

Папа пожимает плечом.

— Константин рассказывал.

Брехня. Назаров бы никогда не стал упоминать при моём отце о Стасе. Даже Костя понимал, что добром такое точно не закончится. Что за хрень происходит?

— Да, — Скворецкий наконец-то приходит в себя. — Мы с ним дружили. И я в курсе, что он часто бывал здесь и довольно-таки неплохо общался с Вами, Антон Юрьевич. Но даже так про меня говорить Назар точно бы не стал.

Замечаю в голосе Стаса нарастающую злость и с опаской посматриваю на него, лишь бы чего не ляпнул. Затрагивать тему Кости — грязный приём, а Скворецкий в последнее время быстро выходит из себя. Со своей компанией парень стал слишком нервным, и мне бы не хотелось, чтобы этот вечер закончился чем-нибудь неприятным. Особенно учитывая то, что Стас до сих пор винит себя в том, что не смог остановить Назарова и нормально с ним поговорить.

— Плохо ты его знаешь, — ещё один удар от папочки.

Стас поджимает губы, откидывается на спинку стула, пристально сверля взглядом отца. Надо что-то делать, иначе точно беды не миновать.

— Может, не будем обсуждать Костю? Он уже давно уехал, какая разница, общались мы с ним или нет, — бурчу я.

Папа картинно вздыхает.

— Он мне всегда нравился, — очередной камень в огород Стаса.

А я нравилась Назарову, и все присутствующие об этом прекрасно знают. Папа намекает на то, что предпочел бы мне в женихи Костю, чем Стаса?

Скворецкий недолго молчит, а после вдруг подаётся вперёд, накрывает ладонью мою руку, лежащую на столе рядом с тарелкой, ждёт, пока папа заметит это и только после этого говорит: