Вкус вишнёвой лжи

— Может быть, спать уже легла. Или не слышит, — предполагаю я. — Жаль, что тебя не было. Я скучал…

Сажусь на диван, пытаясь прогнать тоскливую дрожь в груди.

— Я тоже очень скучала, котик, — делает обиженный голосок. — Очень-очень. Мне так жаль, что я не смогла приехать. Прости…

— Да забей, — отмахиваюсь. — Завтра увидимся?

— Конечно, милый.

Я улыбаюсь, уже представляя долгожданную встречу. Сколько мы с Элли не виделись? День? Два? Кажется, что целую вечность. Еще одной такой я не вынесу.

— Ладно, котик, я так устала за сегодняшний день! Сил нет. Пойду спать. До завтра, — она чмокает воздух.

— Спокойной ночи, — улыбаюсь. — Целую.

Снова короткие гудки. Да чтоб их.

Бросаю сотовый на диван и шумно вздыхаю. Ну, ладно. Завтра, так завтра. Все проблемы буду решать утром, а сейчас пусть все катится в ад…

Ложь 10. Ира

Ложь, предотвратившая беду, Лучше правды, сеющей вражду. (Персидское изречение)

Костя хватается за левый бок — сквозь его пальцы я вижу проступающую жижу вязкой багровой крови, пропитывающую футболку. Словно сок спелой сочной черешни, липкой паутиной пачкающий губы и руки неумелого ребенка.

Я слышу лишь свой медленный выдох, в то время, как весь остальной мир становится немым, будто кто-то выключает громкость телевизора.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

— Ты че, шакал?! — рык Назарова оглушает, словно гром.

Костя хватает бугая за грудки и рывком притягивает к себе, со всей силы ударяя головой в лицо. Тот стонет, хватаясь за нос, и отшатывается. Нож падает на асфальт и звенит громче, чем должно быть на самом деле.

— Назар… — тот, что с фингалом, пытается вмешаться, но Костя вдруг нагибается и подбирает нож с окровавленным его же собственной кровью лезвием. — Остынь, чувак.

Предмет в его руке ловко складывается, а потом снова раскрывается, будто Костя пытается показать, что умеет обращаться с холодным оружием. Делает шаг вперед — его слегка шатает в сторону, наверное, из-за боли. Направляет лезвие сначала на фингала, а потом на тощего. Остальные двое топчутся в стороне.

У меня дрожат пальцы, и я сжимаю их в кулаки. Стискиваю зубы. Да что они тут устроили? Это же статья. Нападение, причинение вреда здоровью. Сколько за это дадут? Если бы отец узнал, во что я ввязываюсь, застрелился бы из своего табельного.

Черт, сейчас вообще не время думать об этом.

Костя ранен, и нужно понять, насколько серьезно.

Бугай сплевывает, держась за нос, — все его лицо в крови. Видимо, сломана перегородка. Но это мелочи, по сравнению с ножевым ранением.

— Костян, ты это… — фингал отступает, шмыгая носом. — Не горячись, ладно. Мы щас свалим. Только спокойнее…

— Сука, — сплевывает Назаров.

Он похож на дикого волка, готово наброситься на обидчиков и разорвать им глотки. Даже мне становится неуютно, глядя на этого парня. Но, неужели, он такой страшный, когда злится, что даже четверо гопников испытывают ужас рядом с ним?

— Валим, пацаны, — командует фингал.

Отступает, пристально смотря на Костю. Только оказавшись на безопасном расстоянии, он разворачивается и пускается в бегство.

— Ты нахрена нож достал, дебил? — слышу голос одного из гопников.

— Ну, а че…

Лишь когда парни скрываются в темноте переулка, Назаров опускает оружие и шумно вздыхает. То ли облегченно, то ли из-за боли.

Он оборачивается и смотрит на меня, оценивая обстановку, а я так и стою в стороне, не в силах заставить свое тело двигаться.

Нужно подойти к Косте и проверить его рану. Оказать первую помощь. Остановить кровь. Давай же, Ира. Ты же, мать его, ходила на медицинские курсы, просто обязана сделать хоть что-то, пока парень не истек кровью.

— Живая? — спрашивает Назаров.

Я киваю.

Возьми себя в руки, тряпка.

Шаг.

Да, правильно, Ира. Двигайся.

Еще один.

Еще.

— Покажи, — напряженно говорю я, наконец, преодолевая это бесконечное расстояние до Кости.

— Да пустяки, — отмахивается, продолжая держаться за бок. — Не в первый раз.

— Давай, показывай! Надо проверить, насколько все серьезно, — требую я.

Назаров морщится, вздыхает. Нехотя приподнимает футболку — ткань прилипает к коже, пропитываясь кровью, и неохотно поддается его движениям.

Кровь все еще сочится, стекая по коже к штанам. Рана глубокая, но нож прошел прямо по поверхности левого бока, даже не задев внутренние органы. Будто бы просто шов разошелся на одежде, словно врач собирался сделать операцию, но дальше разрезанной плоти так и не рискнул идти.

— Тебе нужно в больницу, — решительно говорю. — Рану нужно обработать и зашить.

— Никакой больницы, — отрезает Костя. — Нихрена я туда не сунусь.

— Сдурел? — возмущаюсь я. — Тебе повезло, что нож по поверхности прошел. Но может попасть инфекция. И кровь нужно остановить. Я вызову скорую…

Костя складывает нож и убирает его в карман джинс, продолжая прижимать руку к боку, но я вижу, что кровь так и просачивается сквозь его пальцы, не намереваясь останавливается.

Открываю сумочку, доставая сотовый, но Назаров неожиданно отбирает у меня телефон, пачкая его в крови, и тычем в меня пальцем.

— Я же сказал, никакой больницы! — рычит он.