Вкус вишнёвой лжи

— Да почему? — не понимаю. — Тебе окажут первую помощь. Хочешь умереть от потери крови?

— Да, блять, нельзя мне туда! — повышает голос, заставляя меня замолчать. Становится неуютно, и я отступаю на шаг назад. Парень мнется. Осматривается. — Я засвечусь, понимаешь? Они ментов вызовут из-за ножевого. А там недолго и до сына депутата.

Ну, да. Есть вероятность, что врачи сообщат в полицию. Но что теперь с открытой раной ходить что ли? Ее в любом случае нужно обработать. Блин… А у меня даже знакомых врачей нет. Может быть, Элли позвонить?

Нет. Хватит мне проблем из-за нее. Нужно все брать в свои руки.

— Ты в медицине сечешь что ли? — вдруг спрашивает Костя, осматривая меня.

— Немного…

— Ништяк. Вот ты меня и зашьешь, — решительно заявляет он.

Парень морщится, снимая футболку. Скомкав вещь, прижимает ее к ране.

— Что? Я никогда не накладывала швы! — пугаюсь я. — Это нужен хотя бы местный наркоз.

— Да похер, — сплевывает и протягивает мне сотовый. — Без него справимся. Звони водителю, пусть отвезет нас. У тебя дома кто есть? Мне к себе нельзя, у меня мать больная…

Качаю головой, пытаясь собраться с мыслями.

— Бабуля, — неуверенно бормочу я. — Но она… спит как убитая.

— Класс. Водка, спирт есть?

— Д..да. Да. Есть, — забираю сотовый.

— Вот и отлично.

Мобильник в крови, но я не обращаю на это внимания. Нахожу номер водителя Элли и звоню ему: прошу приехать по нужному адресу.

— Через десять минут будет.

Скольжу по его обнаженному торсу взглядом, цепляюсь за кровавые отпечатки. Замечаю парочку шрамов в районе ребер. Да, видимо, Костя не врал, когда говорил, что не впервые получает ножевое ранение.

Татуировка на правой груди в виде пронзенного ножом скорпиона выглядит агрессивной.

— Не ссы, жить буду, — усмехается Костя.

Вот блин, во что же я вляпалась-то. А всего лишь согласилась помочь подруге. Могла бы сейчас мирно спать в своей постели и не участвовать во всем этом дерьме. Не узнала бы чертов секрет про сына депутата, не видела бы, как на моих глазах дерутся гопники, а теперь еще и рану зашивать нужно.

Замечательное приключение.

И теперь я должна привести в дом человека, которого разыскивает полиция. Повезет, если отцу не приспичит прийти навестить меня в такое время. А он может…

— Ты больной на голову, — констатирую факт. — Безбашенный псих. Боже…

— А ты думаешь, они испугались, что я их ментам сдам, поэтому и драпанули, а, принцесса? — спрашивает Костя.

— Я ничего не думаю, — огрызаюсь я, постепенно расслабляясь после стычки с гопниками. — Кто это вообще был?

— Да так, местные упыри, — шмыгает носом, проверяя свою рану. — Сука, не останавливается.

— Плотнее прижми, — бросаю я. — Потеряешь много крови — помрешь. Я тебя тогда здесь брошу.

— Какая ты добрая, — скалится, но делает так, как я ему говорю.

Ничего не ответив, я обнимаю себя руками, осматриваясь по сторонам. Дома нависают над нами, мигая светом окон, который то загорается, то тонет во мраке, будто новогодняя елка. Поблизости никого нет — темнота окутывает пространство, и лишь фонари позволяют нам полностью не утонуть в бездне ночи.

Небо безоблачное, но звезд так мало, что больно на них смотреть. Они все вымирают в таких крупных городах, как этот, и насладиться романтикой космоса здесь практически невозможно.

Иногда мне хочется уехать в какую-нибудь деревню, чтобы отдохнуть от городской суеты и насладиться великолепием нависающего ночного полотна.

Но не всем нашим желанием суждено сбыться.

Водитель Элли приезжает раньше, чем обещает, — свет фар ослепляет нас, когда авто подъезжает ближе. Мужчина даже не задает лишних вопросов, когда мы забираемся на заднее сидение.

Еще через двадцать минут машина останавливается возле моего подъезда. Поблагодарив водителя и извинившись за отнятое время и немного испачканные сидения, мы двигаемся к дому. Костю пошатывает, но парень даже виду не подает, что ему больно.

— Голова кружится? — спрашиваю я, когда мы заваливаемся в лифт.

Он облокачивается на перила, продолжая прижимать к ране почти полностью пропитанную кровью футболку. Вещь, кажется, придется выбросить.

— Немного, — признается Назаров.

— Плохо. Терпи, почти приехали…

— Ты меня за кого принимаешь, принцесса? — кривится парень. — Я от такой мелочи не откинусь.

— Хватит… — злюсь я. — Называть меня принцессой. Бесишь.

Костя издает короткий смешок, а потом морщится из-за боли. Лифт останавливается, и двери с тихим звоном открываются.

— Пошли, — первая выхожу из кабинки. — Идти-то можешь? — встревоженно осматриваю парня.

— Могу.

Сделав усилие, Назаров отстраняется от перил и выходит на площадку.

Тусклая лампа освещает лестницу и три старые двери, одна из которых ведет в мою квартиру. Пахнет сыростью и рыбой. В углу замечаю светящиеся глаза соседского кота, который тут же юркает в темноту, как только замечает нас.

Прежде чем позволить Косте войти в квартиру, я тихо открываю дверь и прислушиваюсь. Телевизор молчит, обуви отца в коридоре нет. Значит, все спокойно. Бабуля, наверное, уже приняла снотворное и дрыхнет у себя в комнате, так что можно не волноваться, что нас застукают.

— Заходи, — говорю я, пропуская Костю.