Вкус запретного плода

— Нет. — Маринино лицо помрачнело. — Валькиной женой была Вика. — Марина внезапно выпрямилась, о чем-то вдруг вспомнив, почти не глядя, передала ребенка на руки оторопевшему Сергею и скороговоркой произнесла: — Сережа, подожди минутку, ты мне напомнил об одном деле!

Дверь тихонечко хлопнула, и Сергей остался с незнакомым, черт знает откуда взявшимся ребенком один на один.

13

Марина пошла к Валерьяну. Она подошла к его комнате и несмело постучалась.

— Войдите, — равнодушно прозвучало из-за двери.

Валерьян сидел лицом к окну на кровати, вернее, полулежал, привалившись спиной к стене и протянув ноги во всю ширину постели. Перед ним лежала книга, но он ее не читал, а просто перелистывал. Валерьян даже не обернулся.

— Валя, это я.

Марина легонько потрясла его за плечо. Он обернулся и уставился мимо ее лица невидящим взглядом. Марина села рядом с Валерьяном, обняла его и осторожно положила его голову к себе на живот. Ребенок шевельнулся под Валерьяновой щекой, и Валерьян вдруг очнулся. Он выпрямился, посмотрел Марине в глаза, погладил ее по голове, слабо улыбнулся и сказал:

— Здорово, что это ты! Что это вы, — тут же поправился он и погладил Маринин живот. — Представить себе не можешь, какая сейчас во мне пустота. Понимаешь, я знаю Вику почти шесть лет, и все эти годы я был в постоянном напряжении. Все боялся, вот-вот с ней что-то случится, потребуется моя помощь. Так было всегда, с первых дней, как мы познакомились. И понимаешь, в чем штука: я так привык к этому, что сейчас не представляю, как я буду без этого жить!

Пытаясь скрыть слезы, Валерьян отвернулся. Марина молчала, не зная, что сказать. Она взяла Валерьяна за руку, погладила, сжала нежным, судорожно-нервным движением. Они молчали так долго, что из темного угла высунулась мышь и уставилась на них блестящими бусинками глаз.

— Я понимаю, — тепло сказала Марина, сжимая Валерьянову руку. — Валя, это пройдет, должно пройти.

Валерьян выдернул руку резким движением.

— Сам знаю, что пройдет! Ты ничегошеньки не понимаешь! Шесть лет — это целая вечность! Словно часть меня умерла! — Он посмотрел на Марину так, будто только что ее заметил. — Слушай, ну чего ты заявилась? Катись к своему Сергею! — Лицо его исказилось, он сжал кулаки, и на мгновение Марине показалось, что он ее сейчас ударит.

Она вскочила и попятилась к двери, шепча: «Успокойся, Валечка, не нужно так волноваться!» — тем нежным голосом, каким обыкновенно заклинают змей. Нашарив наконец спиной дверь, Марина выскочила из комнаты, плотно закрыла дверь за собой и с облегчением перевела дух.

Вернувшись к себе, Марина увидела, что Сергей по-прежнему держит Ксюшку в своих сильных, несколько неуклюжих руках, покачивает ее и нежно, вполголоса, гудит ей что-то абсолютно немузыкальное и бессмысленное, а Ксюшка, явно до ужаса довольная, улыбается и даже строит ему глазки, на свой младенческий манер.

— Какая она славная у тебя! — сказал Сергей, оборачиваясь на Маринины шаги. — Ужас до чего на племяшку мою похожа. Ох, надо бы тебя с ними со всеми познакомить! А что с Викой случилось-то? Что вы все, как только о ней речь заходит, сразу какие-то не такие делаетесь?

— А она умерла. Наверно, в тот самый день, когда вы с ней разговаривали.

14

Мягкий сумрак окутывал Маринину комнату. Луна вовсю светила в окно. Марина сидела на постели, не раздеваясь, с нежностью глядя на лежащего поверх одеяла обнаженного Сергея. Они долго разговаривали, Сергей еще во время разговора начал раздеваться, надеясь, что Марина последует его примеру. После Марининых слов: «Пора наконец спать!» — он начал расстегивать рубашку и теперь чувствовал себя глупо.

— Ты что, стесняешься меня? — спросил он наконец.

Помолчав, Марина кивнула.

— Из-за этого, — показала она на живот.

— Глупая! Я же люблю тебя! — воскликнул Сергей, смеясь. — И не скажу даже, что ничего не замечаю, нет, дело не в этом, просто это же прекрасно, потому что это ты.

— Правда? — Маринины глаза засияли.

— Ну конечно! — Сергей привлек ее к себе и начал расстегивать пуговки сарафана. — Столько мучила меня! Дурочка моя дорогая! Иди ко мне, как я по тебе истосковался! Думал, не доживу! Благослови ее Бог, эту Вику, пусть ей земля будет пухом!

— Не вспоминай об этом сейчас, не надо! — попросила Марина, закрывая глаза и растворяясь в его руках.

Сергей усадил Марину верхом на себя. Старая кровать громко заскрипела.

— Сюда никто не придет? — пробормотал сквозь стиснутые зубы Сергей. — Мы с тобой так ужасно шумим!

— Нет, никто! — успокоила его Марина и тут же вскрикнула, не в силах дальше сдерживаться. — А-ай! — И снова: — А-ай!

— Тише! — умолял Сергей. — Услышит кто-нибудь!

— И пусть! — Маринино смуглое лицо еще больше потемнело от пота. — И пускай! Здесь стены толстые, ни подо мной, ни справа, ни слева никто сейчас не живет, не могу я тише, даже если бы захотела! — И Марина опять закричала. На самом деле она была уверена, что эти крики слышит и слушает весь Крольчатник. Марина надеялась, что это так. Ей хотелось, чтобы они знали, как ей сейчас хорошо, чтобы каждый стал причастен к ее, Марининой, радости.