Вкус запретного плода

— Люблю… Читать люблю. А умею… — Тут Марина окончательно растерялась. В самом деле, что она такое умеет? О чем стоило бы рассказать? Выходило, что вроде бы и ничего. Ох, в самом деле, позор, ведь как подумаешь, девке скоро восемнадцать лет, матерью станет, трех любовников, можно сказать, переменила, а сама ничего ровным счетом не умеет делать! — Ничего не умею… — сказала Марина убитым голосом и, как провинившаяся первоклашка, уставилась в пол. На натертом ради праздника паркете играли огненные блики.

— Магда, ну зачем ты так?

— Обожди, Денис. Я ведь не просто так спрашиваю, я вижу, что все тут рады Марине, ее здесь любят, и слава Богу, конечно, но я вынуждена снова напомнить вам, деточки, все то же самое: в трубу вылетите с этой вашей благотворительностью. Не можете вы себе такого позволить! Рано или поздно вам станет не на что кормить детей. Хотите вы этого или нет, но ваша компания может существовать только тогда, когда каждый из вас в меру своих сил и способностей будет участвовать в добывании средств к существованию. По крайней мере, пока никто из вас не разбогател и не стал миллионером.

— Магда, ты не права, работать должны мужчины. Вот мы и работаем. — Валерьян горячился, но по всему было видно, что он говорит это далеко не в первый раз.

— В самом деле? — ядовито переспросила Магда. — Это ты свое топтание на своей дурацкой автостоянке называешь работой? Хлопаешь сутки напролет ушами, рискуя получить от угонщиков пулю между глаз либо проворонить очередной «Вольво» и схлопотать штраф, который неизвестно кто будет оплачивать. Нет, деточки, так дело не пойдет. — И Магда обвела взглядом всю компанию, как бы обнимая ее. — Вы все, здешние представители сильной половины рода человеческого, предпочитаете елико возможно валять дурака. О тебе, Дениска, я не говорю, но согласись: в чем другом ты, может, и специалист, но деньгодобытчик из тебя никакой. Так вот, пока вы, мальчики, валяете дурака, придется вашим девочкам хоть сколько-нибудь о себе позаботиться. Простите, деточки, что я вам так говорю. Но правда есть правда, нахлебников вы себе позволить никак не можете.

Магда перевела дух и, словно желая сгладить впечатление от последних слов, ласково обратилась к Марине:

— Деточка, ты ведь на меня не обиделась?

— Что вы! — искренне ответила Марина. — Я совершенно с вами согласна! Я совсем не думала об этом… И… И я в самом деле не знаю, что бы я могла…

— Ну что ты прибедняешься? — Валерьян с жадностью ухватился за новый повод возмутиться. — Английский знаешь? Магда, она в восемнадцатой школе училась, в Америку ездила!

— Английский? — Магда оживилась. — Я попробую достать тебе переводы. А с компьютером у тебя как?

— С компьютером? — Тут Марина по-настоящему испугалась. — С компьютером у меня никак!

И для верности отчаянно замотала головой. Ей вспомнилась вечно сгорбленная фигура отца, точнее, его постоянно обращенная к Марине спина. На мгновение ей даже послышалось знакомое попискивание, прерываемое зычным криком: «Люся!»

— Ну ничего, ничего, — говорила между тем Магда, — это поправимо, Илюша тебя в два счета научит. Он у нас в этом деле специалист, правда, деточка?

Илья тут же расцвел, закивал с готовностью, наподобие китайского болванчика.

— А к следующей среде я, думаю, сумею прислать тебе, деточка, — это уже Марине, — что-нибудь на пробу. Вот и разобрались, вот и славно, вот и давайте покамест, деточки, об этом забудем. Илюшенька, принеси гитарку, мы с вами попоем. Давно я с вами не пела. И твоего, Аленка, голоса давным-давно не слышала. Так соскучилась! Мне даже во сне однажды приснилось, будто я укладываю тебя спать, а ты самой себе «Спят усталые игрушки» поешь. Тоненьким таким голосочком, просто как колокольчик звенит. А утром просыпаюсь — что такое? Или это у меня в ушах звенит, или галлюцинации на старости лет, но правда, как колокольчик: «Динь-динь-динь! Динь-динь-динь!» Да ясно так, звонко! Посмотрела, а это, оказывается, на форточке синица сидит и заливается: «Тень-тень-тень! Зень-зень-зень!» А голос, ну просто как ты в детстве!

Алена ничего не сказала, она сидела на полу, чуть поодаль от остальной компании, обхватив руками обтянутые узкой черной юбкой колени, и не отрываясь смотрела на огонь своим огромными, как вода, прозрачными глазами. Алена была сейчас где-то далеко. Наконец, точно почувствовав, что все на нее смотрят, Алена встрепенулась, подняла голову и теплым, но нездешним голосом глухо проговорила:

— Ты что-то сказала, Магда? Извини, я не слышала.

Магда слегка растерялась.

— Да нет, деточка, в общем-то, ничего особенного…

11

Они разошлись совсем ночью, Марине показалось, неожиданно, как-то вдруг разом встали и пошли кто куда. В дверях Магда подошла к Марине и снова спросила, ласково и тревожно:

— Так ты на меня не обиделась, деточка?

— Ну что вы, что вы! — снова воскликнула Марина, стараясь изо всех сил говорить убедительно.