Вкус запретного плода

— Что? Что мешает вам быть счастливой? Давайте пока отбросим мысли о гибели вашей мамы и зададимся вопросом: что мешает вам быть счастливой с вашим мужем? — вытаращила на нее глаза вчера одна из психоаналитиков.

Это была очень противная тетка. Она Ирине категорически не нравилась. Но Гоша уверял, что из всех троих она самая лучшая.

— Может быть, вы перестали испытывать к нему чувства? — продолжала терзать ее мозг противная лупатая тетка. — Может быть, все дело в этом? И вы ищете изъяны там, где их нет. Вы пытаетесь сделать вашего мужа виновным в том, в чем сами виноваты?

Ирина встала и ушла после ее слов. Даже не попрощалась. И всю дорогу до дома скрипела зубами. И даже начала подозревать, что эта тетка никакой не психолог, а просто какая-то тетка, которой Гоша нажаловался и у которой попросил поддержки. Может, какая-нибудь его дальняя родственница, о существовании которой Ирина даже не подозревала.

Вернувшись, она тут же принялась искать в Сети упоминание о ней. Нашла. Конечно, нашла и упоминание, и кучу лестных отзывов.

Ирине она категорически не нравилась.

На стоящем в изголовье журнальном столике завозился телефон. Все телефоны в ее доме теперь находились в режиме виброзвонка. Это было ее требование. Все подчинились.

— Алло, — ответила Ирина нехотя.

Она даже не посмотрела на экран. Ей было совершенно все равно, кто звонит. Мама позвонить не могла. Ната тоже. Она на занятиях. Все остальные пускай катятся к черту.

— Ириша, здравствуй. Это Вера. — Голос маминой подруги звучал странно, словно ее рот был забит горстью леденцов. — Надо поговорить. Есть время?

— Говорите, Вера. Время…

Ирина со вздохом села в кресле ровно. Оглядела гостиную. Все идеально чисто. Каждая вещь на своем месте. Гоша вдруг решил нанять прислугу для ведения домашнего хозяйства. Счел, что Ирина сильно устает, оттого у нее и прогрессирующая депрессия. Больше у него никаких соображений на этот счет, видимо, не было.

— Время есть, Вера. Говорите.

— Прости, что не позвонила раньше. Не могла. Не могла сжиться с мыслью.

— Проехали, Вера. — Ирина сжала свободную руку в кулак, почувствовав, как где-то глубоко в глазах защипало. — Что сейчас? За чем вы звоните?

Вера внезапно замолчала, что-то зазвенело, забулькало. Она пьет, что ли? Оттого и речь невнятная. Гоша, кажется, что-то такое говорил.

Понятно…

— Я звоню из-за твоего мужа.

— О как! И?

— Он как-то не так себя ведет, Ирина. Как-то не с того начал.

Вера вдруг принялась громко причмокивать. Может, закусывала?

— И с чего он начал, Вера?

— С увольнений, Ириша! Он принялся увольнять наших мастеров через одного. Считает, что при неполной занятости можно сократить штат и… — В трубке снова забулькало. — Но всех этих девочек нанимала Наташка. Они были для нее семьей. Второй семьей, я имею в виду. И когда у вас не ладилось, она с ними…

— У нас не ладилось? — перебила ее Ирина. — Мама что же, жаловалась вам на нас?

— Почему сразу жаловалась? Она делилась. Просто делилась. И только со мной. Наташа шла в салон, и девочки ее пестовали, ублажали. Маникюр, педикюр, маски, прически. Все, замечу, вне рабочего времени. Все бесплатно. Из уважения к хозяйке. А мужик твой собрался их выгнать. У всех семьи, это я одна. А у них семьи. Опять же, когда посидят минутку, а когда и не присядут днями. Сезон…

— Я поговорю, — пообещала Ирина.

И отстранилась от телефона, словно оттуда на нее пахнуло перегаром. Вера была пьяна, догадалась она наконец. Пьяна, уже когда набрала ей. И теперь еще добавляла.

— И еще одно, — снова бульканье из трубки и глубокие громкие глотки. — Не хотела говорить на поминках. Неудобно. Но как-то слишком уж своевременно Наташка ушла.

— В каком смысле?

Надо было отключить телефон, снова развалиться в кресле и продолжить рассматривать потолок. Может, обнаружится хоть какой-то изъян в его безупречной белизне. Надо было все это сделать поскорее, пока Вера не наговорила ей лишнего. Пока окончательно не свела ее с ума своим пьяным бредом.

— В том, что мы на грани грандиозных перемен, Ириша, — тяжело вздохнула Вера. — И как раз теперь вдруг Наташа погибает.

Она не погибла! Ее просто нет! Просто нет рядом, и все! Никто не смог точно сказать, мама это или нет. Ни Гоша толком не ответил, ни Вера. А они вдвоем ездили на опознание. Надо было все же задействовать маминого стоматолога. Надо было! Он-то точно мог сказать по медкарте — маму изуродовали до неузнаваемости или кого-то еще.

Хотя…

Хотя Гоша, кажется, ездил к нему. И даже приезжал с каким-то ответом. И рассказывал Ирине. Ничего не помнит! Она ничего не помнит из тех дней.

— Что за перемены, Вера? — зачем-то спросила Ирина, хотя ей надлежало давно отключить телефон.

Глазастая тетка-психоаналитик покачала бы головой и указала бы на ее неправильное поведение.

Не хочется разговаривать — не говори. Раздражает собеседник — уйди. Противна тема — не поддерживай ее.

Так ее учили все трое. Она ослушалась. Все деньги, потраченные на спецов, пропали даром.

— Что за перемены, Вера? — Она сильнее стиснула телефон, чтобы все же дослушать.

— Земля, Ирина.