Вкус запретного плода

— Что вы видели? — повторила она, облокачиваясь спиной о дверь.

— Я видела, кто толкнул эту шалаву под колеса.

Глава 21

— Что вы сказали?!

Ирина, стоя с телефонной трубкой домашнего телефона, схватилась за сердце и пошатнулась.

— Что?

Игорь приостановил свое бегство. Он уже стоял с портфелем у двери, намереваясь выйти раньше Ирины минут на пять. Чтобы не ехать с ней в одном лифте, чтобы не прятать глаза от ее изучающего взгляда, чтобы не дышать ее запахом. Он от него в последнее время задыхался. Именно поэтому, едва успев выпить кофе, он схватил свой портфель и помчался в прихожую.

И тут звонок на домашний телефон.

— Что вы сказали? — повторила Ирина, зажмурилась. — Значит, я могу надеяться, что моя мама… Жива?!

— Господи, что ты несешь! — воскликнул он и выхватил телефонную трубку у нее из рук. Прижал к уху. — Да? Алло! Слушаю! Кто это?

На проводе был тот самый капитан, с которым у него в последнее время без конца случались встречи. Очень высокий, невероятно харизматичный и ужасно наглый. Что он с такими данными делал в полиции, оставалось для Гоши загадкой. Парню бы в кино сниматься. На театральных подмостках кривляться или богатеньких дамочек охмурять. А он в человеческих пороках копается. Ищет там, все ищет чего-то.

— Мне нужна ваша жена, Игорь Васильевич. Мы не договорили, — с неохотой произнес капитан Игнатов в трубку.

— Да вы уж поговорили! Ей вон плохо! Что такого вы ей сообщили, хотелось бы знать?!

— Нам нужно ее согласие на эксгумацию тела ее матери.

— Господи! Зачем?! — Ему тоже пришлось схватиться за сердце, так оно разволновалось.

— Затем, что у нас есть сомнения.

— Какого рода?

— Мы сомневаемся, что это именно ваша теща, Игорь Васильевич.

— А чья же это теща, господи ты боже мой! — замотал он головой, шлепая себя по бедру. — У нас сороковой день на носу, поминки, а вы собрались тело из земли извлекать! Вы в своем уме, капитан?! Я против! Категорически против! Да это не по-божески, если хотите!

— Не хочу, Игорь Васильевич. И ваше согласие и не требуется.

Кажется, отвечая, капитан коротко рассмеялся. Или ему показалось?

— Нам требуется согласие ее дочери. И только, — добавил Игнатов.

— И что дочь? Согласна? Жаль, вы не видите, в каком она сейчас состоянии.

Игорь покосился на Ирину. Она стояла спиной к нему. Пальцы прижаты к вискам. Плечи напряжены. Она размышляла. Она всегда виски теребила, когда напряженно думала.

— Передайте ей трубку, пожалуйста, — потребовал капитан совсем нелюбезно. — Это срочно.

Игорю пришлось подчиниться. Он чуть стукнул Ирину трубкой по лопаткам. И когда она обернулась, передал трубку ей.

— Тебя. Срочно. Капитан.

Ирина кивнула и начала о чем-то говорить с Игнатовым. Тихо, тихо говорила, гадина, он вообще ничего не понимал. Но решил не уходить пока. Ирка непременно новостью поделится. И о принятом решении сообщит. Так же всегда бывало раньше!

Но сегодня Ирина промолчала. Закончила разговор, взяла в руки сумочку и вышла из квартиры следом за ним, не проронив ни слова. И в лифте молчала. На стоянке, когда им предстояло разойтись по своим машинам, он не выдержал, спросил:

— Что он говорил такое, Ириш? Я что-то не понял до конца.

— У них есть сомнения, что мы похоронили маму, — еле разлепила она губы.

— А кого же еще-то! Кого, дорогая? Это же бред! — Он не заметил, как трижды переложил свой портфель из руки в руку.

А она заметила.

— Ты нервничаешь? — удивленно вскинула она ухоженные бровки.

К слову, где она их делает? В его салоне не появляется. Где, интересно? Кому несет его деньги? Конкурентам? Дура!

И тут же он поймал себя на мысли, что уже считает салон своим. Не тещиным, не Иркиным, а своим.

Почему?

Потому что ему нравилось этим заниматься. У него получалось! Не так, как на фирме, где все вдруг начало трещать по швам. Не те объемы, не та сфера. Не его тема, как сказала вчера в приватной беседе услужливая Ниночка, задержавшись в его кабинете чуть дольше положенного времени.

Не его тема, да.

— Я нервничаю. Конечно, нервничаю. Снова пройти через всю эту ужасную процедуру! Тебе не понять. Ты там не была. А нам с Верой досталось. То еще зрелище. — И он, совсем не притворяясь, дернулся от отвращения. — Тебя оградили от всего. Понимали, что ты можешь этого просто не вынести. А нам досталось. Процедура опознания таких истерзанных останков — это, скажу я тебе…

— Сейчас никого опознавать не придется, Гоша. Будет сделан анализ ДНК. — Ира вдруг улыбнулась. — Это надежда, понимаешь?

— Какая надежда?

— Надежда на то, что мама может быть жива. — Ее улыбка сделалась еще шире.

— Да? И где же она тогда? — наморщил он лицо, передразнивая ее. — Прячется? От кого? Зачем?

— Не знаю. — Ирина пошарила в сумке, достала ключи от машины, завела ее с автозапуска. — Но это надежда. И я не упущу возможность. Я дам согласие.