Вкус запретного плода

Все вместе заняло у него пятнадцать минут. И это он еще замешкался, надевая одежду на мокрое тело. Со всем остальным задержек не вышло. Он готовился. Он тщательно готовился, блуждая по оврагу с секундомером.

Он быстро вернулся к школе. Выпил из горла половину бутылки водки без закуски, без запивки и с остатками влез через окно обратно в кладовку.

Его никто не искал. Девчонку пока тоже. Все веселились.

Он через силу допил водку. Трижды его стошнило. И это было даже хорошо. Когда его нашли под утро, ни у кого не возникло сомнений, что он провалялся на картоне всю ночь.

— Вот бессовестный какой! — возмущалась классная. — Мало пьяным был, так еще и со стола водки прихватил! И пил тут в одиночку. Заблевал все. Ох, как некрасиво…

Смешно, но его даже не допрашивали. Всех его одноклассников, учителей, поваров, дежуривших родителей, всех замучили допросами. Его ни разу не вызвали.

— Бедные родители! — сокрушалась тетка где-то неделю спустя. — Девочку так и не нашли. Куда подевалась?

— Может, сбежала? — подсказал он.

— В выпускном платье?

— И что? Может, с каким богачом сбежала в Москву. Она девчонка красивая. Ей в нашем городе всегда было тесно.

И снова смешно! Его версию тетка принялась пересказывать соседям. Дошло до несчастных родителей. Те охотно поверили, все распродали и укатили в столицу на поиски дочери. Что с ними стало потом, он не знал. Ему было неинтересно.

Через какое-то время он поступил в один из областных институтов. Благополучно доучился до диплома. И однажды снова сорвался. Снова убил. Одну из преподавательниц, которая всячески пыталась ему нагадить. Даже пыталась не допустить его до защиты. Убил уже после того, как поставил в теткин сервант свой диплом.

Может, и не следовало, но очень уж свербело. Очень!

Вот тут его, конечно, потаскали на допросы. И не потому, что он где-то прокололся, а потому, что полиция выявляла мотивы. И нашлась целая группа студентов, которым старая тварь гадила и у которых как бы был мотив и было желание наказать.

Но не было возможностей, думал он про себя тогда. Возможностей и силенок. На такое способен был только он. Войти в дом до ее возвращения, притихнуть в спальне. А когда старая тетка после душа улеглась в байковой ночной сорочке поверх покрывала, напасть.

Он ее просто задушил, хотя рука и тянулась к ножу. Он просто ее задушил.

Он стал одним из подозреваемых, но не самым главным. Через месяц от него отстали, и он решил уехать. Тетка не стала противиться. Она вдруг начала к нему присматриваться, наблюдать, прислушиваться. И это напрягало.

Он продал все, что имел, перевел все деньги со счетов на банковскую карту и приехал сюда, в огромный город, кишевший людишками. Он еще дома решил, что купит себе здесь достойное жилье, осмотрится, а потом уже устроится на работу. Но вдруг обнаружилось, что всех его денег, вместе взятых, недостаточно для покупки достойного жилья. И все, что он может себе позволить, это скромную однокомнатную квартирку в спальном районе. Он был в ярости! Выезжал с родины вполне себе обеспеченным человеком, а здесь оказался нищим.

— Ненавижу! Ненавижу вас всех! — шипел он от ненависти, молотя кулаками по голым стенам только что приобретенной однушки.

Ох, каких сил ему стоило не сорваться! Каких невероятных сил стоило ему никого не раскроить! Он выдержал и это испытание. И дико зауважал себя. И вдруг в какой-то момент на него снизошло: все, с него хватит. Он больше никогда не причинит вреда ни единой плоти, шагающей по земле на двух ногах. Он больше не убьет. Он найдет удовольствие для себя в чем-то другом.

И нашел! Нашел ту самую улицу, на которой когда-то жил со своими родителями. То есть называлась она именно так. Он там как-то случайно оказался. Прибыл по вызову на другой адрес и наткнулся на указатель улицы с точно таким же названием. Он едва не разрыдался, честное слово. Этот милый, уютный двор вдруг стал каким-то славным островом спасения посреди многомиллионного людского океана. Он стал его Островом Спасения, и он решил там поселиться.

Сначала он просто приезжал туда. Каждый выходной. Набирал бутербродов, пирожков, воды. Выбирал какую-нибудь незаметную скамейку в скверике, усаживался и с удовольствием наблюдал за людишками. И представлял себе разное. Иногда запретное. Иногда не очень.

Когда свободных незаметных скамеек не оказывалось, он просто прогуливался. И даже заводил знакомства. Он научился располагать людей к себе. Здесь же о нем никто ничего не знал. В смысле, о его родословной.

Через два года он там поселился. Надолго. Навсегда. И был почти счастлив. До тех пор, пока его однажды не узнала какая-то тварь! Пока не узнала в нем его прежнего. Не того, кем он теперь стал.

— Ух ты! — воскликнула она, наткнувшись на него во дворе и едва не сбив его с ног. — Какие люди!

— Здрасте, — буркнул он, опустил голову и попытался пройти мимо.

Мало ли, может, девка его с кем-то путает. Он-то ее совсем не знает. Меж ними возрастная разница навскидку лет десять-пятнадцать.

Он попытался ее обойти и забыть. Честно!

Но она прицепилась.