Вкус жизни

Он не думал, что будет дальше, только жаждал новых ярких чувств. Они правили бал! Потом, оказалось, шел навстречу не судьбе, а своей гибели – инсульт через три года сразил его. Жалко, в принципе неплохой был человек, в работе ответственный. Тормоза вовремя не сработали. Злая судьба… А может, просто нравственные устои когда-то им были утеряны, и зачем все валить на высшие силы, мол, против судьбы пошел, а она ему отомстила. Любим мы, оправдывая непорядочность, искать её причины вовне…

Молодая жена сразу оставила его, забрала дочь и стала искать себе другое счастье. Первая, не простив предательства, тоже не захотела нянчиться с калекой… Спросишь, а как же милосердие? Много ты видела мужчин, доведших своих жен до болезни, а потом ухаживающих за ними? Ты тоже требуешь милосердия только от женщин? Мы обязаны страдать за грехи мужчин? За порядочных мы в огонь и в воду, а не за таких вот… козлов. Пусть будет другим наука. Где же хваленая мужская логика, трезвость ума? Она у нас, у женщин, и нечего ее себе приписывать.

Лена не ожидала от меня подобной категоричности.

– Я что-то слышала насчет твоей племянницы… Может, именно это обстоятельство послужило причиной твоей одномоментной вспышки гнева? – озабоченно спросила она. – Но ты, как всегда, права. Сколько мужчин нежно ловило мой взгляд, сколько стояло передо мной на коленях! И что было бы со мной, если бы я каждому отвечала взаимностью? Они же потом сами бы меня шлюхой обзывали. (Самое обидное, они еще умудряются награждать этой оплеухой женщин, которые им отказывают!)

Послушай, Кира, став его любовницей, ты могла бы спасти его семью, – усмехнулась Лена.

– И потерять свою, – закончила я мысль подруги. – А оно мне надо? Самолично втоптать себя в грязь? Много чести…

– Шучу, шучу, – остановила мои эмоции Лена.

– Через пять лет я встретила бывшего председателя парткома. Выжил, но остался инвалидом. Мама его выходила. Чего искал – не нашел и стыдился этого, старательной скороговоркой утверждал, что счастлив в своем одиночестве. Я была жестока с ним: о сыне от первого брака спросила. Потемнел глазами, горько ответил: «Ксения не хочет, чтобы он общался со мной»… «А дочь? – продолжала я мучить его. Он только рукой раздраженно махнул и отвернулся. А я подумала: «Бог не фраер, он все видит. Жаль, что не всегда и не всех наказывает…» Я жестокая?

Не права Ксения, что не подпускает сына к отцу, но понять ее можно. Сын – это все, что у нее есть. Может, вырастет и не будет предавать близких… А вдруг в нем победит отцовский эгоизм? «Я хочу, мне надо. Такова жизнь, ничего не поделаешь», – будет разводить руками. И так же обидой будут стонать сердечки его детей. А он, забыв о своем поломанном детстве, задрав хвост трубой, как его отец, помчится искать призрачное счастье. (Почему говорят мартовские кошки? Коты!) И найдет те же пеленки, те же проблемы, да еще плюс капризы молодой жены. И тоже будет делать вид, что счастлив, горд молодой женой. Ах, вот, мол, какой он герой: молодая женщина его любит! Да, любит за то, что обеспечен, за то, что опытен, умеет обхаживать, добиваться, поможет сделать карьеру... Ну, это кому что: одному хлеб медом намазанный, а другому доброй души, спокойного, ласкового, надежного плеча достаточно.

Человек тем и отличается от животного, что может обуздать свои чувства, может руководить ими… Но не хочет. Проще, приятнее плыть по течению своих чувств. «Зачем лишать себя прекрасных моментов? Мне хорошо – и ладненько. Зачем голову себе забивать проблемами, короткую жизнь свою опреснять, а то в старости вспоминать нечего будет». Что вспоминать? Брошенных детей? Минуты увлечений – это счастье? Кому что... Я это называю духовным саморазрушением. Будь моя воля, я бы... Не разум, эмоции говорят во мне, но во многом, особенно, что касается детей, я права. Плачет в душе свежая рана – испорченное, омытое слезами детство моего внучатого племянника Данилки. Как ни старайся, отца не заменишь… «Разошлась я, разнервничалась», – смущенно закончила свой рассказ Кира.

Споры-разговоры

Одни женщины вспоминали прошлое, другие тем временем все продолжали беседовать о внуках. В разговор вступила Эмма, до этого молча очень внимательно слушавшая своих подруг. Лена исподтишка разглядывала ее: узкие плечи, сильная, выразительная линия бедер, щедрая грудь – по-прежнему эффектна. Только глаза то грустные, то какие-то слишком строгие и суровые.

– …Все это вполне преодолимые мелочи. Меня сейчас больше беспокоит насаждаемое телевидением клиповое сознание.