Вкус жизни

Так вот, оказывается, к кому прибилось его пылкое сердце! Он стоял передо мной худенький, прыщавый, неказистый. (И это в двадцать семь лет!) Глаза его пламенели… Я отвела его домой, хотя, как я тогда считала, имела полное моральное право оставить малознакомого мне парня наедине с его закидонами. Я знала его всего три дня. (Он, как и я, поступив в университет, приехал в деревню, где находился мой детдом, проведать свою бабушку. Надо же было случиться такому совпадению! Может, именно поэтому он мне доверился? А я не поняла его). Кто бы подсказал, что за всем этим стояло? Любовь? Фанатизм? Психическое заболевание? Стремление к самопожертвованию – удел юности и молодости. В моих глазах он был стариком. Его ожидала, в сущности, счастливая жизнь. И вдруг… Вот рассказать кому – не поверят.

Я рассталась с ним в тот день не то чтобы рассорившись, но с явным отчуждением. Судьба мстила ему за его преданную любовь? Умереть за веру в любовь в молодые годы – самое худшее, что можно сделать со своей жизнью. Всех нас в юности подкарауливала разного рода любовь, но вера нужна для того, чтобы жить. Я так понимаю». Вне всякого сомнения, у каждого есть вещи, в которых не хочется признаваться даже себе. Но они прорываются, дают о себе знать, мучают совесть, требуют…»

Инна опять наклонилась к Жанне.

– Ты знаешь, Котосонов погиб. Выбросился из окна из-за приемного сына. Кто бы мог подумать? Такой был добродушный медведь… Умница, заведовал кафедрой. Его называли мастером отважного знания. Не знаю, успел ли докторскую защитить. Его прочили в директора вместо Золотницкого. Жена его, сколько я ее помню, всегда тяжело болела. Доставалось ему… Поговаривают, непутевый сынок его столкнул.

Жанна раздраженно вскочила с места и выбежала за дверь. Инна проводила ее удивленным взглядом.

– А вот Заднепровские! – радостно воскликнула Кира. – У них прекрасная семья. Вот Валиховы. Все у них всегда на высоком уровне. Одна беда – обе дочки не замужем, но они не теряют надежду…

Лене показалось, что Кира, рассказывая о счастливых судьбах сокурсников, наслаждается выпавшей ей ролью. «Милосердная у нее память», – с нежностью подумала она. Для подобной благосклонности у нее было много причин.

– Надю Либанову помню. Вот она, слева от меня. Клевая была девчонка. Раньше всех нас замуж вышла, но что-то не заладилось у них. Говорят, после армии муж не вернулся к ней? Это правда? – тихо поинтересовалась Жанна.

– У мужчины та жена, которая ближе, – фыркнула Инна.

– Зря ты так. Надя сама виновата. Подавляла его своей инициативностью, а он всегда в ее тени оставался и очень переживал. Не мог смириться с тем, что она в чем-то компетентнее его. А ей казалось, что он ее больше ценить будет, если она всюду станет первой. Я как-то случайно услышала их ссору и объяснила ей, в чем она ошибается. Мол, если любишь и хочешь сохранить для себя мужа, поумерь свой пыл, делай то, что ему нравится, и так, как он любит, тешь его самолюбие. Она сразу меня поняла и принялась энергично исправлять положение. Но, видно, уже было поздно. Он принял решение, – объяснила Лиля. – Как Надя ни старалась, не вышла больше замуж. Мужчины боятся энергичных дам. Жалко ее. Она, конечно, не писаная красавица, но что-то в ней было такое, что кружило головы многим молодым людям.

– Раньше боялись, а теперь некоторые – всякая шушера – сами ищут таких женщин, за счет которых можно легко прожить. Трутней развелось несчетное количество. Теперь многие семьи на женщинах держатся. У мужчин появилась возможность не стремиться делать карьеру, не зарабатывать, – заявила Инна. – У моей подруги дочь вышла замуж, мальчика родила, а ее муж, получив в приданое от тестя долю бизнеса, смотался. Вот и пойми, по любви он женился или деньги его интересовали.

– Очень свежий взгляд на мужскую породу. Готова поспорить: слишком современный и своевременный, – недовольно возразила Жанна.

– Инна, на этом фото ты странная какая-то. – Лена окинула Инну оценивающим взглядом.

– На моем лице и в глазах еще видны следы перенесенных мучений. Я здесь после второй онкологической операции. Длинная история, потом как-нибудь расскажу…

Лена смутилась:

– Я не знала. Почему не написала?

Инна пожала плечами. Она любила Лену.

Марго

– О Кармен ты слышала что-нибудь? Помню, она была феерически остроумная, обаятельная, по-хорошему напористая, независимая, дерзкая. Этакая поджарая, жгучая брюнетка, не скрывающая своих соблазнительных роскошных форм. Глядя на нее, я невольно вспоминала расхожее мнение, будто бы талант и красота в одном человеке не сходятся. Еще как сходятся! Помню, уже тогда, в юные глупые годы она призывала нас сбрасывать оковы накопившихся столетиями бесчисленных условностей, быть раскованными. Сколько в ней было жизни! Душа ее была инкрустирована таким богатым узором, что его хватило бы на дюжину обыкновенных женщин. Какая она теперь? Не обломала ее женская доля? – тихо спросила Лена у Риты.