Вкус жизни

– На десятого надейся, может, повезет,– грустно пошутила Лиля.

– Но его я уже не услышу… – еще более грустно ответила Аня.

– Да ладно тебе, – поежилась Лиля, – мы с тобой еще поживем и много чего хорошего успеем сделать.

– Совсем недавно в церкви была. Больше из эстетического любопытства. Там святую чудо-икону выставили. Ту, которая покинула храм Христа Спасителя и отправилась по городам России к людям. Подумала: подойду, вгляжусь в лик, хранящий добрую память многих поколений, почувствую что-то особенное, неземное, выскажу перед ней свое сокровенное. Приложусь к чудотворной святыне, и, может, просветление во мне наступит… Доподлинно осознаю, что пришло время единения во мне духовного света с божественной мудростью и стремление постичь вершины бытия. Так вдруг искренне пожелала!.. Я ждала чуда – того момента, когда восстанавливается гармония разума и души… А нас прогнали мимо иконы точно овец через узкие ворота хлева… Счастье привалило…

Промелькнуло перед глазами блекло-бурое пятно и все. Не успела взглядом охватить изображение, как оказалась на улице «в припадке бесчувственной страсти». Получился какой-то обманный маневр, раздувающий угли религиозного равнодушия. А хотелось, как в песне: «и душа с душою говорит». Хотя бы догадались поместить реликвию ликом по направлению движения к ней толпы. У каждого было бы несколько секунд на общение, пока она находилась в поле зрения. А священнослужители поставили ее параллельно. Паломники издалека приехали, мерзли на улице в январский холод. И тут о людях не думают… Почему-то я еще ожидала там услышать прекрасную тихую духовную музыку, по типу той, что часто возникала в детстве по ночам в моей голове во время мечтаний, или церемониальную проникновенную религиозную речь. А нас подгоняли с плохо скрываемым раздражением. Я чувствовала себя униженной. Что уж там говорить о полноте единства людей в храме?.. Каждый о своем, каждый един… Может, глубоко верующим больше дано и они успели ощутить духовное воспарение, божественное вдохновение… Не знаю.

«Об этом, наверное, многие думали. Но никогда мне не приходилось слышать, чтобы кто-то произносил подобное вслух. Чего боялись?» – подумала Лиля.

– О чем это я? – на лице Ани было написано: «Я потеряла нить разговора». – Ах, да. Крещение. Много чего еще могу вспомнить. Может, я и не права; хотелось бы в это верить. Нет, церковь… это, наверное, не мое.

– Свободу воли, веру и неверие никто еще не отменял. Даже в наш век полной деградации, – заметила Лиля и подумала: – Сомнения заложены в самой Аниной природе? Она просто не может без них существовать?

– Так постепенно накоплялась во мне и концентрировалась религиозная нетерпимость, отторжение обрядов…

– Ты сформулировала гипотезу и подгоняешь под нее факты, вместо того, чтобы делать все наоборот.

– Вот и на гору Афон женщин не допускают. Девочек и мальчиков по-разному крестят. И тут дискриминация по половому признаку. Я не «дочь божия»? А возьми мусульман. Во что они превратили женскую сущность? А ведь на самом деле в Природе женское начало сбалансировано с мужским. Нет, не Бог ввел неравенство – мужчины, стремящиеся нас поработить с помощью религии. Они верховодят в этом мире, они диктуют законы… Кто нас, женщин, очистит от скверны, отстоит, оправдает, сбережет? Мы ведь все одним миром мазаны… Вот я и бунтую… в мыслях. А в политику и во власть зачем священники лезут? Не функция церкви что-то в ней одобрять или не одобрять. Ее дело – души спасать…

– Не подозревала я, до какой степени ты погрузилась в сомнения. Понимаю, хочется выплеснуть освободиться… только, может, хватит истязать друг друга разговорами? – как можно тактичнее спросила Лиля. В ней рефлекторно проявилась элементарная воспитанность. – Вот мы тут суетимся, что-то пытаемся себе уяснить… а может быть, за последние несколько десятков миллионов лет существования нашей планеты под действием земных катастроф Человек многократно из чего-то или откуда-то возникал, исчезал и вновь возрождался, начиная с нуля…

Но Аня в запале, и тут уж ни такт, ни угрозы не препятствие бурному монологу.

– Женщина по Библии – дарительница жизни. Но в христианской религии утрачена священная значимость женского начала.

– Ты знаешь, что означают слова «эпоха Водолея»? – прервала Аню Лиля, очевидно, желая успокоить или обнадежить подругу. Только не поддалась она и продолжила возмущаться:

– Созидателем выдвинут мужчина, а женщину сделали его отростком, мол, она из ребра Адама. Пересчитайте свои ребра, господа-мужчины, а потом рот раскрывайте. Не Христос, а мужчины придумали грязь первородного греха, чтобы принизить, опорочить женщину, признав ее заведомо греховной. Почему греховна именно женщина? Почему чрево матери – греховная тьма? Можно подумать, мужчины на свет появляются совсем другим путем или они не участвуют в процессе продолжения рода. Дурость какая-то. Секс, в конце концов, – функция парная. Весь живой мир по одной системе размножается. Получается, одна его половина – греховная, другая – святая? Мозги кое у кого набекрень съехали?