Вкус жизни

– По целому ряду причин меня раздражает стойкий стереотип в некоторых интеллигентских кругах по отношению к бестселлерам как к слабой литературе, мол, они – «позолоченные гробницы посредственного дарования». Литература должна быть разнообразной. Сравнение тоже обогащает. Вольтер говорил, что «все жанры хороши, кроме скучного». – Это Рита сказала.

– Ты не хочешь перескочить на фантастику, пока она в моде? Или будешь чувствовать себя Пегасом, вынужденным тащить чужую телегу? – с невинным видом спросила Инна.

– …Может, провокационными романами выводить людей из спячки? – предположила Эмма.

– Кабы знать…

– Я предпочитаю странных, парадоксальных авторов, что-то типа магических реалистов. Мо Янь меня привлек. Пишет необычно, эпатажно, дерзко. Иногда его читать неприятно, но все равно интересно. Его романы многожанровые, многослойные, стилистически изощренные. Я живо представляю его героев, с удовольствием распутываю всевозможные сюжетные коллизии, – сообщила Инна.

– Я познакомилась с книгой этого автора, когда была в командировке в Москве. Жаль, что не в полной мере. И, тем не менее, я более чем сдержанно отношусь к его творчеству, но не из-за своего невежества. Я не заинтригована сюжетом. Он разительно отличается от того, что я приемлю. Но это только впечатление… Собственно, мой интерес к этому произведению сводился к знакомству с качеством языка и к положительной способности автора впитывать в себя великую древнюю культуру своего народа. Не хочу по одной книге создавать и выражать свое мнение, – заметила Лера.

– ...У некоторых современных авторов одаренность борется с расчетливостью, и не всегда в пользу первой, – затронула Инна «скользкую» тему.

– Надо стараться жить, не марая ни себя, ни других. Я нашла свою нишу и уже тем счастлива, – спокойно отреагировала Рита.

– И все же легче писать, когда тебе не указывают, что и как делать? А еще лучше, когда помогают, – сказала Инна. – Ты обращалась в Москву, чтобы сделали критические замечания?

– Пробовала. Сейчас сложное время, им там не до нас.

– Я слышала, что при Союзе с авторами подробно занимались. Могли одну и ту же рукопись многократно возвращать на доработку, каждый раз снабжая ее подробными комментариями, испещряя поля многочисленными заметками. «Поражал уровень размышлений редакторов над чужим текстом… Они взрывали сознание. Я попадал в лес ассоциаций!.. Пропадало недоумение перед текстом, – восхищался один мой знакомый, тыча мне в лицо отредактированной рукописью восьмидесятых годов. – Нас учили писать. Мне случалось «прогонять» свою повесть по нескольким редакторам. Многослойным контролем удалялись огрехи. Получались произведения, несопоставимые по качеству с современными. А теперь и за деньги не хотят работать с авторами. Может, это не те деньги… Безразличие – вот чума нынешнего времени», – сообщила Лера.

– Раньше статья во влиятельном журнале могла возвысить или погубить начинающего писателя, – выложила свои скромные познания малознакомого ей мира творческих людей Жанна.

Инна опять вторглась в пространство беседы Аллы с Ритой:

– Не побоялась, что тебя в Москве станут оценивать по тем же самым критериям, что и больших писателей?

– Того и добивалась. Мне не надо, чтобы по головке гладили и на приколе держали. Во мне присутствовало неизбежное ощущение недостатков. Я не впадала в эйфорию по поводу своей писанины и хотела получить необходимую порцию критики, услышать мнение профессионала (пусть даже горькую правду без прикрас), которому доверяю, чтобы помог расти, чтобы потом, как после очистительной рождественской купели, почувствовать себя воспрянувшей, обновленной. В моем возрасте уже стыдно писать плохо. Но никто не приложил руку к моим стихам. Не могу себе приписать, что была ученицей знаменитого поэта.

– Некому помочь сегодняшним Чеховым и Блокам, если ты не принадлежишь к избранным… к узкому кругу, – сказала Инна.

– Пройдет лет десять-пятнадцать, и все изменится, – ободрила Риту Жанна.

– По сути?.. – удивилась Лера. И ее губы покривила усмешка.

– А мне повезло. Я не обращалась, как ты, с официальной просьбой, а послала свою первую книгу по адресам нескольких любимых мной писателей и получила от них и отзывы, и советы, – сказала Алла.

– Я слышала, что писатель помогает другому писателю, пока он заведомо слабее его. А иногда и похуже случается… – «закинула удочку» Инна.

От прямого обсуждения и осуждения кого бы-то ни было Рита уклонилась и заметила, что не стоит свои трудности навешивать на других и в других же искать причины своих неудач.

– Всякое бывает. Уродливое и недостойное труднее поддается переработке сознанием, чем глупое. В этом смысле поэт, как и любой человек, абсолютно беззащитен. Оговор – документ, не имеющий законной силы, но хитро сработанный и грамотно сформулированный, к сожалению, стреляет без осечки… Закулисье иногда бывает неприглядно… Оно встречается в любых областях нашей жизни… – пустилась в рассуждения Лиля.

– Одних возвеличивают, других сминают, унижают… Всё, как везде… – усмехнулась Инна.

– Не обобщай, – остановила ее Алла.