Вкуси меня медленно

— Хорошо. Что он тебе рассказал?

— Ничего, кроме лжи. Чтобы мы с ним не делали, — сказал Томас озадаченно, — он не сказал ни слова о вирусе.

— Это потому, что он ничего не знает, — пробормотал Джексон. Естественно, это очередная ложь: он знал даже больше, чем предполагал его босс, и, пока Мари и Томас тихо говорили о чём-то, кое-какие из воспоминаний начали мелькать в его голове.

— Это дело поручается тебе и только тебе. — Сказал Джек Пагос, подавая ему запечатанную золотистую папку. Обычно румяное лицо Джека было бледным, а его глаза постоянно устремлялись к офисной двери, как будто он ожидал, что в любой момент кто-то ворвётся внутрь с пушкой в руке. Его густые с проседью волосы стояли дыбом, и он запускал в них руки каждые несколько секунд.

— Почему я? — спросил Джексон, плюхаясь на стул перед рабочим столом своего босса и тут же желая забрать свои слова обратно. Он знал почему, и никому не нравилось слышать о том, что тебе поручили задание только потому, что ты был последним вариантом, единственным человеком, доступным в данный момент.

Миа Сноу, правая рука Джека, была занята обучением новых сотрудников в Нью Чикаго, молодых девушек, недавно прибывших из учебного лагеря новобранцев. А партнёр Мии, Даллас, был нестабилен с тех пор, как побывал на грани жизни и смерти.

Джек насыпал себе полную руку антацидов, после чего прожевал и громко проглотил их.

— Не по той причине, которую ты себе вообразил, а потому что: во-первых, ты самый спокойный из всех, кого я знаю, а, во-вторых, ты можешь получить информацию даже от мертвеца. — Снова антациды. — О, и ещё кое-что: чем меньше людей знают эту информацию, тем ниже шансы на то, что начнётся паника. Это дело не подлежит разглашению.

Позже этой ночью, когда Джексон открыл папку и начал читать, он ощущал вовсе не спокойствие. Он ощущал панику.

Оказалось, что на планету пробралась новая раса чужих.

Правительство назвали их Шон. Красивый по-немецки. За ним наблюдали то там, то здесь, и кажется, их число совсем небольшое. Не более одиннадцати, так что ничего страшного. В конце концов, новый расы чужих прибывают на планету каждый чертов день. Не то чтобы он злился или что-то подобное. Однако, прилетевшие Шоны под пристальным вниманием А.У.Ч. из-за того, что они выделяют какую-то токсичную жидкость.

Жидкость, которая не только убивала, а делала кое-что намного хуже.

Эти иные, по-видимому, были настолько привлекательными, что человеческие женщины только так на них вешались.

И все эти женщины оказывалась в больнице с галлюцинациями девятой степени, с каждым днём всё больше теряли связь с действительностью, до тех пор, пока у них не развивался голод по человеческой плоти, который они не могли подавить.

Джексон беседовал с ним как на начальной, так и на заключительной стадиях заболевания.

От этих воспоминаний его желудок сжался. Джексон не сказал никому о том, что выяснил, и не собирался этого делать, пока сам не обработает полученную информацию. Паника? Джек даже не представлял, что всё намного серьёзней.

После опросов женщин приходилось усыплять как животных, и именно Джексон был вынужден это делать. Он до сих пор ненавидел себя за это, но другого выхода из ситуации просто не было: эти женщины сожрали бы своих собственных детей — в буквальном смысле — если бы он позволил им жить.

Ему следовало прямо сейчас ходить по улицам, охотиться на Шонов. Пока их не уничтожить, появлялось все больше и больше жертв. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять это, просто человеком хотя с половиной мозга. Джексон все понимал. Прямо сейчас, он чувствовал, что осталась только половина. Если не выберется в ближайшее время…

«Ты же знаешь Джека. Наверняка, он уже назначил кого-то выполнять то, что ты должен был сделать». Джексон пытался утешить себя именно этим.

— О чём задумался, хмм?

Джексон моргнул, постепенно фокусируясь на женщине, находящейся внутри его клетки. Должно быть, он ненадолго отстранился от реальности, потому что не слышал, как она двигалась, однако сейчас она уже была перед ним.

Её длинные ноги находились по обе стороны от его, и она нежно обхватывала его щёки руками. Одна из её ладоней была тёплой, а вторая холодной и гладкой, как если бы она была прикрыта каким-то материалом, под которым находился лёд.

Несмотря на то, что его зрение было мутным, он был уверен, что прежде никогда не находился настолько близко к совершенству. Её глаза были завораживающего цвета оникса в обрамлении полуночи.

У неё была бледная и гладкая кожа, напоминающая сливки, которые он бы с удовольствием слизал, идеальной формы нос, скулы, являющиеся произведением искусства, а губы вообще были фантазией, которая воплотилась в реальность: пухлые, красные и сочные — чтобы насладиться такими губами мужчинам обычно приходилось дорого заплатить.

С этого расстояния её запах был сильнее, и ему показалось, что он уловил в нём оттенок жасмина. Дикий, экзотический. Такой же, как и сама женщина?