Вкусивший плоти Ангела

Тонкая улыбка красноглазого стала чуть шире, когда он произнес эти слова. На какой-то миг реальность замерла, а гигантский маятник качнулся совершенно беззвучно, словно боясь потревожить остановившееся время.

— Был, в изначальном качестве. То есть, в самом начале своего пути я действительно был человеком. Но теперь не помню ни жизни, ни своего имени. Я сам избавился от этих воспоминаний.

— Да, сейчас я не могу увидеть в тебе много от лилим, а душа твоя не похожа вообще ни на что. Аномалия… Такого просто не может существовать, потому что это существование противоречит всем писаным и неписаным законам мирозданья. — Признался Табрис. — И как тебе жить… хм, нет — как тебе существовать таким образом? — Задал каверзный вопрос Ангел. Самый сложный и главный вопрос. А он очень проницателен.

— Относительно. — Пожимаю плечами. Ну, раз уж я решил пооткровенничать, то буду продолжать. — У всего есть свои грани. Своя цена, свои условия. В моем случае, я вынужден время от времени… хммм… «чинить» себя. Отделять одно от другого, от чего-то избавляться. Например, одной из моих «плат» является безумие. Безумие в чистом виде — из-за него я вынужден ограничивать сам себя, держать эмоции в определенном спектре. Но даже так, «отрицательный заряд» во мне продолжает накапливаться: весь негатив, раздражение от попавшей в нос пылинки и крушения грандиозного плана… Все, абсолютно все, скапливается во мне, и от этого не избавиться просто так. Для этого мне нужны противовесы — светлые, положительные чувства. Наслаждение, довольство, любовь, радость… Так я поддерживаю себя в стабильности. Так же я несколько раз сходил с ума, моя система ценностей претерпевала серьезные изменения… Но и без этого хватает тонкостей: некоторые силы, что я смог собрать, опасны даже для меня! И опять же, от них не избавиться просто так, а потому я вынужден пользоваться некоторыми фокусами из своего арсенала с оглядкой… Как видишь, — Я развел руками, — не все так просто и однозначно. Можно жить, причем очень даже сносно, но для этого постоянно приходится прилагать некоторые усилия.

— Но что же будет, когда ты достигнешь желаемого? — Спросил Нагиса. — Что случится, когда ты обретешь свою «Свободу»? Достижение цели означает остановку развития. Некуда будет стремиться дальше, незачем совершать действия..

— Предел есть, но у каждого он свой. — Улыбаюсь, хоть и не испытываю особых эмоций. Как не крути, а Ангел очень проницателен: потеря мотивации для меня равносильна смерти. Незачем будет стремиться вперед. — Но… Что касается меня — я надеюсь, что мой предел еще далеко. Знаешь, Табрис-кун… Мне просто нравится моя жизнь: это бесконечное путешествие, постоянные встречи, открытия, истории… Вряд ли мне это надоест в ближайшее время. Ну а там… Впрочем, до этого еще нужно дожить, ха-ха… Моя цель далека, и путь до нее еще долог. Ведь то, что я имею здесь — здесь и оставлю, сумев забрать с собой лишь крохи. Потенциал в развитии, который нужно будет долго и упорно реализовывать.

— Необычно. — Произнес Нагиса, после двадцати минут безмолвия. За это время его «белые» несколько раз ставили моих «черных» в щекотливое положение, но им удавалось избежать смертельных потерь. — Но, похоже, я стал понимать тебя немного лучше, чем раньше.

— Хмм… И каковы же твои впечатления от понятого?

— Позволь мне оставить их при себе. — Губы Каору тронула тонкая улыбка.

— Как знаешь.. — Жаль, похоже он не расскажет. Ну ничего, это даже интригует! Так, а теперь попробую обозначить шах.

— Но все равно — твои далеко идущие планы… мм… поражают. Надо ли поступать именно так?

— Хм, а ты действительно привязался к «лилим», к людям. — Приподнял бровь, выражая легкое удивление. Да, люди интересуют Семнадцатого, но прямое выражение беспокойства о них — это что-то новенькое!

— Они интересны. — Не стал отрицать Ангел. — Признаваясь сам себе: я не хотел бы, чтобы они исчезли. Ведь ты был прав — наблюдать за ними, их развитием и жизнью — интересно. Кажется, что мне это никогда не надоест.

— И это хорошо! — Заключил я с улыбкой. Хм… пат. Ни у меня, ни у Табриса не осталось достойных фигур, чтобы продолжать партию. — Ничья?

— Ничья. — Согласился красноглазый. — И все же..

— Можешь не волноваться на этот счет, друг мой. — Со взмахом руки шахматы исчезли, сменившись легким ужином и вином. — Я же уже говорил — я действую так, как считаю верным, но руководствуюсь я не только своими выгодами. Ну… не всегда. — Салютую фужером с алым вином, Табрис, словно отражение в зеркале, повторяет мой жест. — И всегда — всегда — выделил я это словно, — выполняю взятые на себя обязательства. Ты верно подметил — будет грустно и обидно, если люди исчезнут. А потому я не позволю им сделать этого. Потому что я так хочу, потому что я считаю это верным и потому что я должен так поступить. А еще у меня есть обязательства… перед одной женщиной. Все это, в сумме, вырисовывает мою текущую цель и мои мотивы.