Владения доктора Гальванеску

- Вам приходилось когда-нибудь интересоваться вопросами переливания крови и гальванизации омертвевших мышц? Нет? Очень жаль! Я выцеживаю из человека кровь и лимфу. Его опорожненные сосуды насыщаю искусственной кровью, которую изготовляю сам. Против известных нашей науке жидкостей, обладающих способностью сохранять жизнедеятельность клеток, моя искусственная кровь имеет то преимущество, что является отличным проводником электрического тока. Итак, постоянная циркуляция электропроводящего потока создает ту динамичную гармонию, которую прежде в организме создавала кровь, и сохраняет двигательные свойства отдельных органов. Так называемые "мышцы" сохраняют упругость и функционируют. Однако не так хаотично и произвольно, как это бывает у нас с вами из-за глупых рефлексов, разных мыслей, настроений, "сознательной" жизни... Нет, более совершенно, более точно. Интересная деталь - прошлая профессия накладывает на человека свой отпечаток: привычные профессиональные рефлексы въедаются в наш организм. Если вы были дровосеком, то и теперь ваши мышцы лучше всего будут рубить. Если вы стояли на пароходе у руля, то и теперь вы наилучшим образом будете выполнять те же функции. Однако несравненно лучше и рациональнее, ибо вам ничего не мешает из вашего "внутреннего мира". Ибо вы автомат! Вы скептически улыбаетесь? Вы не можете понять, как же такой работник работает без разума, как эта пустоголовая кукла понимает, что именно требуется ей делать? А радио? Вот мой аппарат. Мой "карманный" радиотелеграф. Очень простенькая штучка, идея украдена у Морзе. Вы видите? Каждая клавиша - условный знак, литера, тут целый алфавит - и все. Правда, просто? Однако, я могу передать все, что захочу. Вы неоднократно имели возможность убедиться. Правда, изобретение еще не усовершенствовано. Мой человек имеет еще немало недостатков.

Пока что я в силах управлять только самыми примитивными функциями мышц бывшего человека. Однако изобретение все более усовершенствуется. Мои люди как будто полупрозрачны и, надо сказать правду, довольно неприятно выглядят. Поэтому для посторонних мне приходится их подгримировывать. Я натягиваю на них парик, глаза закрьваю темными стеклами, а под кожу впрыскиваю обычный кармин. Я, правда, плохо разбираюсь в красках и никак не подберу такой, чтобы получился обычный цвет тела. С кармином выходят какие-то темнокожие. Приходится мне выдавать их то за индейцев, то за негров. Однако, это уже мелочи. Когда-нибудь на досуге я подберу хорошую краску и тогда - хоть пускай моих людей среди людей настоящих... Ну вот. Кажется, все. Вы удовлетворены?

Сахно молчала. Гальванеску тоже замолк и забегал по комнате. Он искал сигары. Однако папиросница была пуста. Увлекшись, он выкурил все сигары. Подойдя к радиоаппарату, он выстучал какой-то приказ.

Через минуту двери открылись и в комнату вошел один из его людей. Он нес новую папиросницу. Сахно теперь имела возможность хорошо разглядеть электризованного человека. Теперь, когда стала известна его суть, он уже не выглядел таким отвратительным. Однако, присмотревшись ближе, Сахно и на этот раз с ужасом отшатнулась.

- Этого человека я знаю! - прошептала она.

- Что знаете? А, да, да! Вы встречались с ним в парке, в лунном сиянии. Ха! Это был неплохой tete-a-tete[Здесь: свидание с глазу на глаз, наедине (франц.) ], тем более, что он, как выясняется, ваш компатриот.

- Да.

- О, я не знаю, что вынужден был бы делать, если бы не было этих ваших эмигрантов. Вы не можете себе представить, как мне трудно, пока я не имею еще патента на мое изобретение, находить материал для работы. Правда, правительство отдает мне осужденных на казнь. Однако только обычных преступников. А их не так много. Политических преступников, как я ни просил, мне не дают. Знаете, могут возникнуть всякие недоразумения. Их тела всегда забирают родные или товарищи по политической борьбе. Им, видите, необходимо хоронить их с помпой. Какая глупость! Пропадает зря такая уйма прекрасного материала! Только ваши эмигранты и спасают меня. Делать им все равно нечего, ни к чему они не способны, работу себе найти не могут. Две-три тысячи лей аванса - и они готовы на что хотите. Они пропивают этот аванс в первую же ночь и на другой день выезжают ко мне "на работу" и за остатком денег... Ну, мы с вами разговорились. А дел у меня еще много. Надо кончать...

Он замолк и стал возиться возле столика с разными приспособлениями. Сахно следила за его движениями, и в душе ее боролись дикий, тошнотворный страх за свою судьбу и обыкновенное любопытство живого человека.

- Профессор,- сказала она наконец, стараясь собраться с мыслями.Профессор, мне кажется, вы забыли про одну очень важную вещь...

- Забыл? А именно? - с интересом оглянулся Гальванеску.- Говорите. Говорите, говорите! Я охотно слушаю вас!

- Вы забыли об одном постулате: жизнь для человека, а не человек для жизни...

- Как, как? Я не совсем понимаю вашу мысль.