Владигор. Князь-призрак

И она стала шаг за шагом подниматься по склону холма, легко ставя босые ступни на круглые, обтянутые шелком выпуклости, ее грудь уже поднялась над черными остриями балконной решетки, Цилла вытянула перед собой унизанные браслетами руки, но в тот миг, когда ее пальцы готовы были прикоснуться к переплетенным стрелам, князь сделал такое страшное усилие, что кровь брызнула из его глаз двумя горячими фонтанами, вмиг погрузив в густые алые сумерки как саму Циллу, так и площадь за ее спиной.

Давление пут внезапно ослабло, и, когда кровавый сумрак рассеялся, князь увидел над собой косо ниспадающие складки полога, слабо озаренные дрожащим светом нагоревшей плошки.

Глава четвертая

Кошмар видения растаял, оставив лишь легкий озноб во всем теле и тревожное ощущение чьего-то взгляда, словно протянувшегося из сна в предрассветную явь. Близко, под самым окном, дважды проорал петух, каждый раз простуженно хрипя на последнем такте. Но слюдяные оконницы по-прежнему оставались темными, и до зимней зари, судя по этому одинокому, безответному крику, было еще далеко.

Князь приподнялся на локте и прислушался к ночной тишине, перебиваемой лишь сухим шорохом тараканов и длинными хрустальными трелями подпольного сверчка. Выкарабкался из душных пуховых объятий перины, осторожно отдернул полог, сбросил ноги на пол, встал, попробовал шагнуть к столу и едва не упал. Князь взглянул вниз и в слабом свете плошки увидел, что сапожные голенища от лодыжек до колен стянуты колючими волосяными петлями. Владигор нагнулся, чтобы распутать узлы, но они оказались столь неподатливы, что ему пришлось прибегнуть к ножу, который, на счастье, оказался на месте — в ножнах на поясе. Но, разрезая веревки, князь вновь отчетливо ощутил на своем затылке чей-то взгляд.

Владигор сделал вид, что ничего не чувствует, и, отбросив в угол обрезки веревки, подошел к столу, сел на табуретку, щелчком ногтя сбил нагар с фитиля плошки и протянул руку к запечатанному темным воском кувшину, в которых подают выдержанный, настоянный на изюме квас. Взгляд проследовал за ним, что дало князю возможность не только окончательно увериться в реальном существовании следящего за ним невидимки, но и довольно точно определить его местонахождение: в правом углу над дверью, если стоять лицом к окну.

Князь ножом взломал печать над раструбом кувшинного горлышка, а когда из-под пробки послышалось тонкое шипение, направил горлышко в угол и слегка стукнул ладонью по шершавому глиняному дну. Раздался влажный хлопок, пробка стукнула в потолок, и фонтан пены ударил в угол, забросав закопченные стесанные бревна шипящими ноздреватыми хлопьями.

Взгляд невидимки сморгнул, и лоб князя отозвался на эту перебивку легким точечным холодком, какой бывает, когда к нагретой полуденным солнцем коже прикасаются вынесенной из ледника льдинкой. Князь хорошо помнил строение крыши над гостевыми спаленками: под ее высокими косыми стропилами были устроены кладовки, где хранились запасы мороженой рыбы и висели на крючьях ободранные задубевшие туши забитых на зиму свиней.

Князь не заметил, как его взгляд проник сквозь толстые, плотно пригнанные друг к другу потолочные доски и заскользил между хвостатыми связками лещей, красноперок, между мохнатыми от инея колодами сомов, щук, осетров и в конце концов уперся в маленькую, сгорбленную фигурку, закутанную в медвежий тулуп, вывернутый мехом наружу.

«Не пропали даром уроки Белуна», — с усмешкой подумал Владигор, сидя на табурете и прихлебывая квас, при каждом глотке ударяющий в ноздри пьянящей хлебной свежестью.

Меж тем человечек в тулупе беспокойно зашевелился и стал оглядываться по сторонам, как бы тоже ощутив на себе взгляд князя. Но Владигор легким усилием воли удвоил его изображение и, погасив одного из двойников, погрузил человечка в тихое полусонное состояние. В тот же миг князь перестал чувствовать на себе его острый немигающий взгляд, так легко пронзавший дубовые потолочные балки и плотный слой мха, уложенный поверх подшитых к балкам досок.

«Расслабился, дурень, защиту не выставил!» — выругал себя Владигор, следя за человечком, бессильно привалившимся к обледенелой бычьей туше. Князь хотел было совсем сморить его сном, но в последний момент пожалел беднягу, который бы непременно замерз насмерть, несмотря на свой медвежий тулуп. К тому же это была бы не только бессмысленная, но и глупая жестокость, так как ясновидящий шпион наверняка действовал не от себя и его смерть оборвала бы ту единственную ниточку, конец которой сам собой шел Владигору в руки.

Князь слегка пощекотал взглядом прикорнувшего наблюдателя и, когда тот очнулся и сделал попытку продолжить свое шпионское бдение, проник в его мозг, разморенный коротким полуобморочным сном. При этом сотворенный князем двойник сжался до размеров желудя и, очутившись в серых слизистых потемках чужого черепа, стал излучать жесткую направленную волну, подавившую все устремления, кроме того, которое повелело человечку тут же встать и направиться к квадратному, прикрытому крышкой отверстию в чердачном полу.