Владигор. Римская дорога

— Своего клиента, — поправил его Гордиан. — Не стоит пренебрежительно отзываться о полноправном гражданине, кто бы он ни был. К тому же этот человек показался мне деловым парнем, не бездельником — он даже завел себе маленькую мастерскую, но дело в том, что снять помещение в Риме чрезвычайно дорого. Возможно, на земле ему повезет больше. Я приставил к нему своего вольноотпущенника, чтобы тот помогал им в первый год и освободил на пять лет от арендной платы.

— Что за странная идея? — пожал плечами Владигор.

— Ты же сам говорил, что надо научить бездельников работать. А что может лучше приучить к работе, чем земля? Мои предки Гракхи хотели наделить всех римлян землей. Но их убили. Если всемогущие боги будут ко мне милостивы, я исполню то, чего они хотели много лет назад.

— Вспомни, чем это кончилось! — воскликнул Владигор. — Землю со временем опять скупили, и нищие вернулись в свои каморки и в очереди за хлебом.

— Сейчас иные времена — Рим почти не воюет, рабы дороги, и труд свободного может вновь обрести ценность. В Италии большую часть земли обрабатывают уже не рабы, а арендаторы — бывшие вольноотпущенники или свободные люди. Здесь главное — не сделать роковую ошибку властителя и не переусердствовать с налогами. Большие налоги могут погубить любое, самое могущественное государство.

— Какая мудрая мысль! Сам придумал?

— Нет, Мизифей подсказал.

Гордиан с минуту смотрел, как мальчишка, нашедший в земле брюкву, пропущенную рабами во время уборки, радостно верещит, вытаскивая желтый плод за вертлявый, ускользающий из рук хвостик. Вся семья тотчас разбежалась по полю и принялась азартно ворошить землю. Вскоре уже небольшая пирамидка овощей высилась рядом с оградой.

— Я предложил сенату закон, по которому все средства, поступающие в казну от налога на наследство, пойдут на закупку инвентаря и кредиты тем из горожан, кто захочет обрабатывать землю или завести свою мастерскую. И это кроме тех средств, которые по закону обязаны вкладывать в Италию сенаторы-неитальянцы.

— Новая идея Мизифея? — спросил Владигор.

— Нет, моя собственная… — отвечал Гордиан, и щеки его залила краска. — Мой отец написал поэму о своих предках Гракхах. Я не умею сочинять стихи. Я написал закон. И Сенат уже утвердил его. Ты бы видел, какие кислые были у них лица. Заседание проходило в храме Согласия, но даже это не настроило их на миролюбивый лад. Старики шипели, как разворошенное гнездо змей… Пожалуй, хуже они восприняли лишь закон, по которому гладиаторы должны сражаться только тупым оружием, и после двадцати боев их положено отпускать на свободу. Раненых отныне запрещается добивать. Контракт со свободными можно подписать только на эти двадцать боев.

Гордиан вновь едва заметно улыбнулся и бросил насмешливый взгляд на Владигора — именно синегорец потребовал, чтобы этот закон был предложен сенату. Они долго спорили, ибо Владигору хотелось, чтобы страшную забаву вообще запретили. Гордиан уже было уступил, но вмешался Мизифей и заметил, что при нынешних нравах населения в случае запрета появится иная кровавая потеха — может быть, добровольное состязание бойцов или варварских вождей друг с другом, — и назовут это новое развлечение не играми, а турниром. Неважно, как назвать, главное, что охотников посмотреть, как один человек убивает другого, предостаточно. Решили оставить бои в таком смягченном виде — все равно это был первый шаг на пути к запрету кровопролития.

— Надеюсь, МОЙ закон вернет мне популярность, которую я потерял благодаря ТВОЕМУ закону, — добавил Марк.

— Ты мужаешь прямо на глазах, — заметил Владигор.

— Нет, это не возмужание. Я еще не сделался самим собою, я все время повторяю чьи-то поступки. То по совету Сасония шляюсь по притонам, как Элагабал, то по совету Юлии распродаю вещи на форуме, как Марк Аврелий. Я не сделал ничего своего.

— Все впереди. Главное, что ты повзрослел.