Владигор. Римская дорога

— Знамение… — Гордиан подумал, что ему в самом деле почудились и это движение, и этот взгляд.

Пока он поднимался по лестнице к золотым дверям храма, вслед ему вновь неслись крики:

— Марк Гордиан, боги дали нам тебя! Да хранят тебя боги, Марк Гордиан!

Новые императоры, два старика в императорском пурпуре, ожидали его на ступенях, отгороженные от бушующей внизу толпы ненадежным забором гвардейцев. Бальбин был стар. Максим Пупиен — еще старше. Чуждый военному делу Бальбин выглядел растерянно — на его полном лице с короткой бородой, больше похожей на десятидневную щетину, блестели мелкие капельки пота. Тога была испачкана жертвенной мукой — разъяренная толпа не дала ему произвести положенные жертвоприношения. Старый вояка Пупиен (говорили, что происхождения он самого низкого и отец его был простым тележным мастером) смотрел хмуро. Вообще говоря, он всегда сохранял печальное выражение лица, отчего его прозвали Скорбным, но сегодня у него был вид человека, присутствующего на собственных похоронах. Если бы сейчас Пупиен стоял во главе легиона и вел солдат против германских племен, он бы чувствовал себя куда увереннее. Толковать с толпой горожан было вовсе не по его части.

— Да здравствует Гордиан Цезарь! — неслось снизу, будто яростный прибой разбивался о ступени храма.

Юноша, почти мальчик, встал рядом с двумя стариками. Опора Рима…

— Тише, граждане Великого Рима! — воскликнул Бальбин.

Он славился своим красноречием. Но хороший оратор и хороший император — это не одно и то же. Толпа внизу встревоженно гудела, давая понять, что не намерена особенно долго слушать. То и дело как искры в тлеющем костре вспыхивало:

— Да здравствует Гордиан Цезарь!

— Граждане Великого Рима! Завтра Пупиен Август проведет игры в Колизее, как положено перед каждым походом, и после этого немедленно выступит против врагов Рима Максиминов.

— Боги да истребят Максиминов! Боги да сохранят Гордиана! — донеслось снизу.

— Оправдай их надежды, Марк Антоний Гордиан… И мои тоже… — раздался женский голос сверху.

Марк хотел обернуться, но сдержался, прекрасная зная, что там, за спиною, у него никого нет. Только покрытые золотом двери, ведущие в храм.

Глава 8 АКВИЛЕЯ

Владигор ехал равниной, изрезанной бесконечными рукавами огромной реки. Переезжая каменный мост, он поражался странному цвету воды — густому, зелено-желтому. Вода казалась плотной. Лишь белые спины огромных рыбин, то и дело выныривавших на поверхность, напоминали о том, что это вода.

За четыре дня пути Владигор спал только одну ночь, и то урывками. Но, еще не добравшись до Аквилеи, он понял, что опоздал, — на горизонте поднимались темные столбы дыма. Таверна, в которой Владигор надеялся если не пообедать, то хотя бы раздобыть вина и хлеба, оказалась пустой. Вместе с людьми исчезли и все съестные припасы. Хотя не похоже было, что солдаты успели здесь побывать, — скамьи стояли ровно, глиняные, покрытые красной глазурью кувшины и кружки теснились на полках, пустые амфоры аккуратно составлены в углу. Даже плетеный коврик, закрывавший вход, ведущий во внутренние комнаты, не был откинут. И все же хозяин и слуги ушли — будто не римская армия приближалась к порогу, а толпы диких варваров. Владигор обыскал все полки в таверне, пока в одном из кувшинов не нашел немного вина, а в корзине — заплесневелую лепешку и горсть фиников.

Покинув таверну, Владигор поскакал напрямик через поля, ориентируясь на столбы дыма впереди и стараясь держаться в тени деревьев. В любое мгновение он мог столкнуться с патрулем, высланным на разведку Максимином. Вскоре он заметил небольшой крестьянский двор, — дом был сожжен совсем недавно, над развалинами таяли тонкие струйки сизого дыма. Виноградники вокруг были вырублены, а в ручье валялся нагой обезглавленный труп мужчины. Владигор оставил здесь лошадь и двинулся дальше пешком. Сторожевые башни и стены Аквилеи уже были видны вдалеке. Не приходилось сомневаться — Максимин успел окружить город так, что и мышь не проскочит… Подобравшись ближе и засев в какой-то грязной канаве, Владигор наблюдал, как строят осадные башни. Здесь Владигор решил дождаться ночи, еще не зная точно, как он проберется в город. Уже к вечеру он услышал хлопанье крыльев, и на камень рядом с канавой опустился филин.

— Филька, ты! — радостно воскликнул Владигор.

Он не видел друга с тех самых пор, как они с Гордианом выехали с Тусской улицы на форум. Владигор уже начал опасаться, что с Филькой что-то случилось. В лучшем случае он мог просто заплутать в неведомом мире, а в худшем… Суеверный римлянин, видя влетающую в дом сову, спешит пригвоздить ее к двери в наказание за недоброе предзнаменование, которое несет с собой птица.

— Почему ты так долго скрывался?! — прошептал Владигор, опасаясь говорить громко, чтобы их не услышали. — Где тебя носило?

— Немного задержался в Риме, — отвечал Филимон, принимая человечье обличье. — После пребывания в провинции приятно подышать воздухом столицы… Зачем мне плестись за тобой четыре дня, если я могу пролететь это расстояние за одну ночь?

— Ну, и какие новости из Рима? Добрые?