Владимир

— Воевода мой! — говорил Ярополк, когда они, отстав от дружины, медленно ехали зеленым лугом вдоль берега Днепра. — Скажи мне, почему и как случилось все под Любечем? Мы собрали лучших воинов земель, их вели самые опытные воеводы, победа должна была быть на нашей стороне, мы побеждали, полки Владимира уже дрогнули, близок был и конец сечи. Я, только я должен был победить.

— Сын рабыни вельми хитер, — остановив коня, отвечал Блюд. — Он ведет за собой языческую полунощную силу, она стоит за старый закон, ему, робичичу, помогают смерды…

— Послушай, воевода! Но ведь смерды суть повсюду… Я боюсь уже и за Киев…

— О нет, княже, — возражал Блюд. — За Киев беспокоить не приходится. Против Владимира встанет вся Гора, Подол и Оболонь нам тоже помогут. Уверен я, что на помощь нам идут уже и печенеги, а княгиня Юлия, надеюсь, не напрасно сидит в Киеве — нам должны помочь и, без сомнения, помогут императоры ромеев.

— И то правда, — соглашается Ярополк. — Сидеть на одном столе, находиться под рукой Владимира вовек не буду. Скорей же в Киев, воевода, встанем там, отобьем набег с полунощи. А когда одолею Владимира, о, тогда я наведу порядок по всей земле, я покажу робичичам старый закон и покон…

Свирепый, разъяренный князь Ярополк бьет коня, вместе с воеводой мчится все дальше и дальше.

К вечеру третьего дня князь Ярополк со старшей дружиной доскакал до Киева и остановился на опушке леса у Щекавицы.

В этот предвечерний час здесь, на Щекавице, было необычайно тихо, изредка только в лесу перекликались удоды и кукушки, тишина великая стояла по всей широкой долине, на Подоле и Оболони, где, куда ни кинь глазом, рассыпались хижины и землянки смердов.

Над Подолом высилась твердыня киевских князей — Гора, с черной деревянной стеной, кленами, взлетавшими к темно-синему небу, крышами теремов, сиявшими в лучах вечернего солнца, — там тоже было тихо.

С каждым часом все больше приближались войска Ярополка. За ними поспешали воины князя Владимира. Тут, на подступах к городу, они остановятся, тут скоро запоют тоскливо стрелы, зазвенят мечи, раздастся стук щитов, тут будет жестокая сеча, реками потечет кровь…

Должно быть, поэтому побледнело лицо князя Ярополка, тревожно забилось сердце в груди, рука сжала и туго натянула конский повод…

— Вот здесь, княже, — шепчет воевода Блюд, удерживая своего коня рядом с Ярополком, — нужно остановиться… Город Киев готов к брани, наши воины опрокинут полки Владимировы…

Князь Ярополк поворачивает лицо к воеводе, который пристально смотрит на него косоватыми темными глазами… Это, видать, те слова, которых ждал князь, а потому лицо его розовеет, на губах появляется усмешка.

— Тут становиться! — приказывает он.

Хлестнув коней, князь и Блюд спускаются на Подол, осматривают рвы, валы, частоколы.

Воеводы Ярополка хорошо подготовились к сече с воинами князя Владимира в Киеве. С самой ранней весны тиуны, ябедники и мечники[137] с Горы каждым утром гнали робьих людей с Подола и Оболони к Глубочицкому ручью, на его берегах они копали глубокие рвы, насыпали два высоких вала: верхний на правом берегу ручья, нижний — вдоль левого, до самой Оболони.

Вместе с робьими людьми работали и мостники,[138] древоделы, кузнецы: они густо забивали на валах колья, плели заграждения из лозы, закапывали в землю бороны зубьями вверх, рыли и прикрывали ветвями ямы-костоломки.

Стиснув зубы, с утра до поздней ночи гнули спины эти люди — Киев знавал набеги разных орд, вторжение многих захватчиков, но никогда еще не бывало, чтобы русские люди шли против таких же русских людей.

Но они не могли разговаривать: за ними наблюдали княжьи мужи, то тут, то там появлялись воеводы; киевляне молча рыли, продолжали насыпать землю.

По тем временам то была надежная преграда для самого лучшего воинства: валы тянулись не только по Глубочице, но и по склонам Щекавицы до Воздыхальницы, вдоль дороги с Подола до самых стен Горы.

Не только валами загородился князь Ярополк с севера: на верхнем валу Глубочицы были выкопаны землянки, канавы, рвы, в которых могли прятаться его пращники, лучники и все остальные воины.

И теперь, когда князь Ярополк со своей старшей дружиной ехал по дороге в Киев, воины столпились на валах и даже высовывались из канав и рвов; они смотрели на всадников, которые, вздымая желтую пыль, летели к Горе.

Княгиня Юлия видела, как Ярополк со старшей дружиной примчался на Гору, соскочил с коня, переступил порог терема.

Он не зашел сразу, как делал обычно, к ней. Юлия знала почему, — воевода Блюд, которого она настигла в переходах, рассказал ей о неудачной сече под Любечем, об отступлении воинства Ярополка. Рать Владимира стоит уже недалеко от Киева, князь Ярополк советуется со старшей дружиной, как их остановить, к терему подъезжают гонцы, поворачивают назад, исчезают у Боричева взвоза.

Но княгиня знает, что Ярополк придет. Она убрала в светлице, зажгла свечи. Их желтый свет заливает стол, накрытый к ужину, корчагу с вином, кубки.

Была уже поздняя ночь, когда Ярополк вошел к ней.

— Я тебя давно жду, любимый…