Владимир Этуш. Старый знакомый

Потом появились художественные руководители курсов. Первыми руководителями стали Вера Константиновна Львова, Леонид Моисеевич Шихматов, Анна Алексеевна Орочко. Они руководили обычно из курса в курс: один выпускали и сразу же набирали следующий. В разные годы руководили курсами Владимир Иванович Москвин, Елена Дмитриевна Понсова, Дина Андреевна Андреева, Цецилия Львовна Мансурова, Елизавета Георгиевна Алексеева, Татьяна Митрофановна Шухмина, Иосиф Матвеевич Рапопорт. Разумеется, каждый из них, исповедуя в целом художественные принципы Вахтангова, работал согласно своей творческой индивидуальности.

Андреева и Алексеева были сторонниками абсолютной правды существования на сцене. Дина Андреевна Андреева – с некоторой долей эксцентрики, а Елизавета Георгиевна Алексеева требовала только суть. И это была действительно настоящая правда. Алексеева была сестрой Бориса Георгиевича Добронравова, одного из лучших актеров Художественного театра второго поколения, и это обстоятельство не могло не оказывать влияния на ее театральные воззрения.

Елена Дмитриевна Понсова была мастером перевоплощения. «Гриценко в юбке», как ее называли. В Театре Вахтангова она была актрисой на эпизоды. В «Мадемуазель Нитуш» она великолепно играла начальницу пансиона, а в спектакле «На золотом дне» уморительно, под сплошные аплодисменты изображала старуху. Удивительного характерного дарования была актриса.

Владимир Иванович Москвин, выдающаяся личность, сын выдающегося мхатовца Ивана Михайловича Москвина, – это история нашего училища. Владимир Иванович занимался исключительно педагогикой. Он умел глубоко проникать в психологию студента и так мастерски извлекал оттуда индивидуальность, что его педагогический дар всегда давал удивительные результаты. Студенты его просто обожали. Москвин тоже был правдистом. На экзаменах отрывки, которые он поставил своим студентам, никогда не смотрел – нервы не выдерживали. Он их слушал, стоя за кулисами. Яростный был педагог, я бы именно так его охарактеризовал.

Очень кстати будет вспомнить и Марью Давыдовну Синельникову. Она, будучи человеком не очень красноречивым – и двух слов не могла связать на собраниях, – занималась со студентами с потрясающей, просто какой-то детской увлеченностью. Вспоминается мне такой эпизод. В гимнастическом зале смотрели какой-то отрывок – составляли столы, за которыми сидела актерская кафедра. Начали показывать отрывок учеников Марьи Давыдовны. И в какой-то момент должен был прогудеть паровоз. Но студенты замешкались, что-то у них не заладилось, и гудка не последовало. И вдруг от столов, где сидела кафедра, послышалось утробное гудение: «Уууууууууу!!!» Это Синельникова стала помогать своим «гудком» студентам. Вот такая у нее была степень отдачи своему делу, такая сопричастность к творчеству своих учеников. Она жила этим, она незримо существовала в это время со своими студентами на сцене. Это тот же синдром, что и у Москвина, который не мог смотреть свои отрывки – так нервничал. Мое становление как педагога прошло не без влияния Москвина. Он наставлял меня крайне тактично, ненавязчиво. Помню, как я однажды репетировал в Гринер-зале, и мне нужно было выйти по какому-то делу. Я встал, подошел к двери и широким жестом, с ходу распахнул ее. И Владимир Иванович, стоявший под дверью, едва успел отскочить, чуть не получив дверью по лбу. Он стоял в коридоре у двери и слушал, как я веду урок, чтобы не давить на меня своим присутствием.

Мы с В. И. Москвиным часто общались и по делам училища, и просто так, по-человечески. Он мне много рассказывал о своем именитом отце. Помню такой эпизод, очень проникновенно характеризующий жизнелюбие Ивана Михайловича Москвина и в то же время довольно драматичный.

Поехал однажды Владимир Иванович с отцом на рыбалку с ночевкой. Поудили на вечерней зорьке, легли спать, чтобы с утра снова закинуть удочки. И вдруг среди ночи Владимир Иванович просыпается и видит – отец лежит с открытыми глазами. Он спрашивает у него: «Папа, почему ты не спишь?» «А жалко спать», – отвечает Иван Михайлович. Подумайте только, какая пронзительная, щемящая душу фраза – «Жалко спать». Так мог сказать только человек, которому очень хочется жить, наслаждаться жизнью и который остро ощущает скоротечность бытия.

В самом начале своего педагогического пути я делал со студентами отрывки как ассистент под руководством этих прекрасных опытных педагогов. Это были очень разные люди и разные педагоги, но объединяло их одно: они несли в себе дух творчества Вахтангова. И я стремился от каждого перенять что-то, присущее именно этому художнику.

В начале моей педагогической практики у меня были студенты, которых должны были отчислить, и ректор училища Борис Захава сказал – ну, пусть Этуш еще возьмет, а там посмотрим. И как правило – мне удавалось этих студентов оставить. У меня нет никаких особых секретов, я считаю, что это просто энергия, сила воли, просто желание, я видел, что в них есть талант, но что-то им мешает его раскрыть.