Владимир Герлах. Изменник

«Все это хорошо, я и без вас это знаю! Но кто? Укажите мне, кто во всем этом виноват?» Граф неторопливо выпивал рюмку, нахально ждал, что бы наполнилась вторая, хитро прищуривал глаз: «Кто? Я, кажется, знаю! Еще две, три улики и я вам скажу! Думаю, что завтра, даже наверное завтра, можно, еще одну рюмочку?»

Рам наливал, из шкафа доставал бутылку водки: «Вот вам пока, угощайте этих свиней! Итак завтра вечером буду вас ждать с нетерпением! И ждал, целый день и весь вечер. Уже поздно ночью, когда, как всегда, играл в очко со своими подчиненными и, на этот раз, выиграл, прибежали русские солдаты. Вломились неожиданно в комнату, напугали. Рам решил, что бунт начался и хотел дорого продать свою жизнь, трясущимися руками начал расстегивать кобуру револьвера, но русские не испугались, лезли толпой, принесли и положили на пол, что-то в одеяле испачканном кровью, показали бледно-зеленое лицо трупа, долго кричали что-то по-русски и махали руками. К счастью Холодов, унтер-офицер, говорящий немного по-немецки, помог объясниться. Оказывается Граф отправился почему то в Погиблово один! К своей русской любовнице, которую там завел, несмотря на его, Холодова, предостережения!

До Погиблово не успел дойти и был убит сзади в голову. Смотрите-ка, от затылка ничего не осталося! Нашел его патруль, возвращавшийся из Мхов, и принесли сюда, смотрите-ка! Ни сапог ни френчика, ни бутылки водки, ничего не нашли, кричали немного пьяные патрульные, от которых подозрительно несло водкой!

Русские кричали и смеялись и трудно было понять отчего, от того что погиб Граф, или видя испуганного Рама! Ушли, оставив труп здесь же на полу, около стола, где стояли бутылки вина и коньяку и карты с немецкими марками в банке.

На другой день Рам просил по телефону назначения нового переводчика, сообщив о смерти Графа. Приехал сам Рок с Меером, сделал дознание, никого не нашел и сразу обратил внимание на Холодова, разработал свой план и уехал успокоив Рама: «Переводчика вам пока не надо! Холодов владеет хорошо нашим языком! И нам предан, как собака! Кроме того он русский, и ему легко втереться в доверие этим свиньям! На этот раз успех обеспечен!»

Как будто, он был прав! Успех был с каждым днем все очевидней. Рам уже знал, кто и когда собирается бежать к партизанам. Он одним ударом с ними расправится и добьется спокойствия в своей роте! Место, где он должен был перебить перебежчиков, было тщательно выбрано. Опять накануне решительного дня говорил шепотом с осведомителем, угощал его, как русского не коньяком, а водкой и дал ему на дорогу целых два литра, что бы окончательно войти в доверие этим русским изменникам.

А на другой день, собираясь идти со своими верными писарями в засаду, прошел по двору и увидел около казармы русских солдат, кучу этих бродяг вместе с лейтенантом Жуковым, подошел и спросил по-немецки в чем дело. Русские молча расступились и Жуков тоже молча с усмешкой показал на утопленника, который лежал на мокрой от дождя земле с широко открытыми глазами и ртом, забитым илом. Раму показалось, что он видел скверный сон. Это был Холодов, который должен был через два часа вести перебежчиков на пулемет! Вместе с этим Жуковым и его женой! Если верить Жукову, Холодов потонул, купаясь в Узе! Как будто можно было купаться в такой собачий холод! Было что-то зловещее в смехе русских, которые смотрели на мертвого шпиона, в спокойных словах Жукова: «Мы видели как он тонул! Хотели его вытащить за волосы, но было поздно! В его одежде нашли две бутылки водки, но разбили по дороге сюда, по неосторожности!»

Смеялись теперь все: Жуков, пьяные солдаты и Рам; сам он не знал отчего, от того, что бы скрыть свой страх или над собственной глупостью, что он мог поверить капитану Року, Холодову и себе! Как будто все они немцы не были уже обречены на страшную смерть, как Граф от пули в затылок, как Холодов, задушенный грязным илом реки Узы! Сейчас же написал рапорт Мееру, повторил свою просьбу о переводе немедленном в немецкую боевую часть, написал и частное письмо: «Пойми меня, Вилли, я не могу больше! Каждую минуту ожидаю смерти и ложась утром спать после бессонной ночи, не знаю, проснусь ли живым! Не смейся, я не трус! но даю тебе честное слово мне страшно здесь! Я посылаю тебе завещание на всякий случай, если не дождусь моего перевода! Гейль Гитлер! Твой Рам».