Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы

Все великие и удельные князья на Руси испокон веку имели при себе советников из числа бояр. Это была так называемая старшая дружина. Чем могущественнее был князь, тем многочисленнее была его боярская свита.

Иван Калита в силу своего хитрого и скрытного нрава выделил из своей старшей дружины княжой совет, куда входили всего несколько человек, пользовавшиеся безусловным доверием московского князя. Этот княжой совет при Симеоне Гордом и Иване Красном, сыновьях Калиты, значительно разросся. При вокняжении в Москве Дмитрия в княжой совет входило уже больше двадцати бояр.

И вот ныне княжой совет был собран в великокняжеском тереме по какому-то важному делу.

На дворе стояла зима. Поскольку до первого снега в Москве успели выстроить новые хоромы лишь немногие из бояр в связи с нехваткой рабочих рук, большинство княжеских советников прибыли в столицу из своих загородных поместий. Иные из вельмож приехали на зов великого князя кто из Дмитрова, кто из Звенигорода, аж за полсотни верст.

Сбросив шубы и меховые шапки, бояре расселись вдоль стен на скамьях, оглядывая друг друга незаметным придирчивым взглядом. Нашествие Тохтамыша сильно ударило по московской знати. Кто-то из бояр лишился московского терема, у кого-то татары вотчинные деревни пожгли, у кого-то зависимых смердов в полон угнали… Хоть и обеднели мужи имовитые изрядно, однако на встречу с великим князем все приехали разодетыми в парчу и бархат, увешанные золотыми украшениями. Никому из спесивых княжеских советников не хотелось выглядеть бедно и убого.

В ожидании выхода великого князя бояре-советники негромко переговаривались между собой, обсуждая последние события. Отъезд Киприана из Москвы в Киев многим был не по душе, ибо вместо него волею Дмитрия в митрополиты вышел бывший переяславский архимандрит Пимен, известный проныра и плут. За свои темные делишки Пимен был сослан великим князем в северную глушь, в Чухлому.

Провинности Пимена были такие. После смерти митрополита Алексея Дмитрий пожелал возвести на митрополичью кафедру своего духовника Митяя, бывшего коломенского священника. Поскольку в этом деле необходимо было благословение константинопольского патриарха, Митяй выехал в Царьград, благо греческий язык он знал. В пути Митяй неожиданно умер. Свита довезла его прах до Царьграда и захоронила там. В свите находился архимандрит Пимен, который убедил своих спутников написать патриарху письмо якобы от великого князя с просьбой поставить митрополитом в Москве его, Пимена. Патриарший совет в Царьграде, прочитав подложную грамоту, заподозрил неладное в действиях Пимена, не решаясь рукоположить его в митрополиты. Тогда пронырливый Пимен стал одаривать златом-серебром членов патриаршего совета, которые в конце концов вручили ему регалии митрополита. Деньги Пимен назанимал под большие проценты у царьградских купцов, торгующих с Москвой. Причем своим поручителем обнаглевший Пимен повсюду объявлял Дмитрия Ивановича.

Когда торжествующий Пимен вернулся в Москву, то здешнюю митрополичью кафедру уже занимал Киприан, приглашенный Дмитрием из Киева. Следом за Пименом в Москве объявились греки-торговцы, предъявившие великому князю заемные векселя на его имя, подписанные Пименом как получателем денег. Дмитрию волей-неволей пришлось оплатить эти счета, чтобы не портить отношения с гильдией греческих купцов. Пимена же рассерженный Дмитрий сослал под стражей в захудалый монастырь в Чухломе.

И вот случилось невероятное: Пимен получил прощение от великого князя, вернулся в Москву и стал митрополитом всея Руси.

Некоторые из бояр-советников были недовольны тем, что Дмитрий серьезно рассорился со своим тестем — суздальским князем, сыновья которого ездили на поклон к Тохтамышу. Они полагали, что тесть великого князя ныне и сам раскаивается в своем угодничестве перед Тохтамышем, ведь татары пограбили и его земли, дойдя до Владимира и Юрьева-Польского. Москва теперь ослаблена, этим могут воспользоваться Тверь и Литва. Поэтому Дмитрию сейчас ценен любой союзник, тем более такой сильный и близкий, как суздальский князь.