Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы

Утвердившись на своем прежнем месте возле трона Тохтамыша, Сары-Ходжа начал всячески чернить в его глазах московского князя и восхвалять князя тверского. «Михаил Александрович более достоин великого ярлыка, нежели Дмитрий Иванович, — молвил Сары-Ходжа. — Московский князь спесив и коварен, он будет платить «ордынский выход» до поры до времени, пока не соберется с силами. Когда Москва оправится от недавнего разорения, Дмитрий прекратит выплачивать дань. Лучше передать ярлык Михаилу Александровичу, который ненавидит Дмитрия и, значит, постарается раздробить и ослабить Московское княжество. Русских князей нужно ссорить друг с другом, только так их можно держать в повиновении!»

Тохтамыш не прислушался к совету Сары-Ходжи, оставив ярлык на Владимирское княжение в руках у московского князя. Послы Дмитрия Донского пообещали увеличить размер дани вдвое, это склонило чашу весов в споре за ярлык на их сторону. Опять же опираясь на опыт Тимура, Тохтамыш оставил заложником в Сарае старшего сына московского князя, а также сыновей суздальского, тверского и рязанского князей. Так-то исправнее будут ему русские князья дань возить, полагал Тохтамыш.

Глава седьмая. «Черный бор»

Всякая выплата сверх установленной нормы, будь то чрезвычайный налог или пеня за просроченный штраф, называлась на Руси «черным бором».

Выторговав для себя у Тохтамыша ярлык на Владимирское княжение, Дмитрий Донской разослал гонцов по городам и весям с повелением ко всем людям, знатным и незнатным, к осени приготовить деньги для дополнительного налога в Орду. Купеческие братчины были обязаны выложить от десяти до двадцати московских гривен, исходя из количества сотоварищей в каждом купеческом сообществе. Бояре были должны заплатить по гривне со двора. Ремесленные сообщества облагались налогом в три московские гривны каждое. Смерды должны были выплатить по полгривны с каждого села, где имелись не меньше десятка лошадных хозяев.

Московской гривной называли разрубленную пополам новгородскую серебряную гривну, имевшую самый большой вес среди прочих денежных знаков Древней Руси. Также московскую гривну называли еще рублем, от слова «рубить». Рублями называли и более мелкие серебряные монеты, и просто кусочки серебра разного веса, имевшие хождение среди торговцев и ростовщиков. Номинал всех денег той эпохи определялся по их весу, а также по соотношению серебра к золоту. В Литве и Польше золото было дороже серебра в сорок раз, в Золотой Орде золото превышало ценность серебра в тридцать раз, на Руси золото было дороже серебра в семьдесят раз.

Как ни постыдно было Дмитрию Донскому это унизительное согласие возобновить ежегодные выплаты дани в Орду, ему приходилось мириться с этим. Для войны с Тохтамышем у Дмитрия теперь было слишком мало сил. К тому же нужно было поднимать из руин Москву и другие города, сожженные ордой Тохтамыша.

Во многих городах и деревнях наместники и сельские старосты столкнулись с сильным недовольством людей, многие из которых и без того были разорены набегом Тохтамыша. Смерды и ремесленники роптали, мол, отдадим великому князю последнее, а сами с чем останемся? Вот тебе и победитель Мамая! Сам в ноги Тохтамышу поклонился, а ведь носит прозвище Донского!

Кое-где люди взялись за колья и топоры, не желая платить «черный бор». «Мало нас татары пограбили, теперь еще великий князь по миру пустить хочет!» Возмутились жители в Дмитрове и Верее, изгнав оттуда великокняжеских наместников.

Дмитрий Иванович отдал Дмитров и Верею во владение своему брату Владимиру, повелев ему любыми средствами собрать с этих городов «черный бор». Владимир прибыл с дружиной сначала в Дмитров, потом в Верею. Ему удалось уговорить жителей этих городов собрать деньги для двойного «ордынского выхода». При этом Владимир пустился на хитрость, сказав дмитровцам и верейцам, что великий князь будет платить дань в Орду год-два, не дольше, пока не отстроит заново Москву. Слушая Владимира, люди охотнее отдавали последнее серебро, пребывая в уверенности, что Дмитрий Донской, победитель Мамая, в скором времени победит и Тохтамыша.

Отказались платить «черный бор» и новгородцы. Великому князю пришлось отправить в Новгород боярина Федора Свибла с сильной дружиной. Федор Свибл долго убеждал строптивых бояр и купцов новгородских порастрясти свою мошну во благо Московскому княжеству, от которого они не раз получали помощь против Литвы и ливонских рыцарей. Собравшись на вече, новгородцы пошумели, повозмущались, но раскошелиться все-таки согласились. Денег, привезенных Федором Свиблом из Новгорода, с лихвой хватило, чтобы восполнить недостачу в двойном «ордынском выходе» и пополнить изрядно оскудевшую великокняжескую казну.

Глава восьмая. Брат на брата