Владимир Ковалевский

Однако недалек уже был час свидания с братом, поэтому против обыкновения Владимир Онуфриевич не стал в письме объяснять суть своих новых открытий, а лишь вскользь упомянул о них. «Меня очень интересует твоя работа, – ответил ему заинтригованный Александр, – но ты мне ее уже расскажешь, приехав, и объяснишь, почему рога растут у коров».

Глава одиннадцатая Магистерский экзамен

1

Бодрый, шумный, радостно-возбужденный, ввалился он в январе 1873 года в киевский дом брата…

Надо ли описывать крепкие объятия, троекратные, по русскому обычаю, поцелуи, победный визг двухгодовалого Володьки, подброшенного к потолку сильными и добрыми дядиными руками, тихое счастье старшей племянницы Веры, обретшей наконец свою вожделенную мечту, то есть говорящую красавицу куклу; молчаливо-сочувственный, почти материнский взгляд больших темных глаз «милой сестры Тани», то есть жены брата Татьяны Кирилловны (давно уже ради признания «законнорожденными» детей по всем правилам обвенчанной).

Владимир приехал в Киев, но держать магистерский экзамен в Киевском университете он не хотел: положение брата как профессора и члена совета физико-математического факультета делало это неудобным.

Можно было держать экзамены в Питере, но Владимир Онуфриевич опасался, что, появись он в столице, Евдокимов рад будет перекинуть на него старые издательские дела, и тогда уж оттуда не выбраться.

Удобнее всего была Одесса, тем более что чуть ли не половина профессоров-естественников Новороссийского университета состояла из близких знакомых и даже друзей, таких, как Сеченов, Мечников, Головкинский, а также ботаник Вальц, недавно перешедший из Киева и единственный, с кем здесь дружил Александр.

Несмотря на суету в доме, вызванную его приездом, Владимир Онуфриевич улучил минутку и в тот же день написал Мечникову короткую просьбу – выяснить и известить, по каким предметам надо держать основной и побочный экзамены на магистра геологии и нельзя ли чуждую ему химию заменить зоологией. А через пару дней, не ожидая ответа, отправился в Одессу следом за своим письмом.

Там он узнал, что ему предстоит сдать минералогию, геогнозию и палеонтологию (основные предметы), а также опытную физику и аналитическую химию, которую заменить зоологией нельзя. Владимиру Онуфриевичу неприятно было экзаменоваться по химии и особенно по физике, которой он совсем не занимался и которую в Одессе вел профессор Шведов, слывший строгим и педантичным формалистом. Но его успокоили, что по побочным предметам всегда экзаменуют снисходительно, а брат в очередном письме посоветовал сначала сдать главные предметы, ибо «не было примера, чтобы когда-нибудь обрезали магистранта на дополнительных».

2

Согласно университетскому уставу магистерский экзамен принимался советом факультета, причем решение выносилось большинством голосов. Но вопросы задавались и ответы оценивались в первую очередь теми профессорами, по чьей специальности экзаменовался испытуемый.

Кафедру геологии в Новороссийском университете возглавлял Н.А.Головкинский, который в скором времени должен был возвратиться из заграничной командировки. Однако Ковалевскому не терпелось поскорее разделаться с докучливыми формальностями. Экзамен только отвлек его от научной работы, и он не видел нужды дожидаться своего давнего знакомца. Ведь вопросы ему мог задать и ученик Головкинского молодой экстраординарный профессор Иван Федорович Синцов.

Правда, когда профессор Вальц представил Ковалевского Синцову, тот принял его более чем сдержанно. Его холодные настороженные глаза выдавали плохо скрываемую неприязнь. Владимир Онуфриевич открыл портфель, чтобы показать профессору свои работы. Еще не опубликованные, они имелись у него «в таблицах, предварительных сообщениях или корректурах». Но Синцов даже не взглянул на эти материалы. Он процедил сквозь зубы, что сам не занимался позвоночными, а потому не намерен на диспуте ему возражать.

В этом заведомом безразличии и даже прямой враждебности содержался намек, отлично понятый магистрантом.

Предыдущим летом в Лондоне Сеченов рассказал Ковалевскому, что при защите Синцовым докторской диссертации Головкинский осыпал его неумеренными похвалами, то есть деловую критику научной работы подменил бессодержательными комплиментами ее автору, словно выступал не как оппонент на научном диспуте, а как сват, расписывающий достоинства жениха. Сеченов спросил Владимира Онуфриевича как специалиста-геолога, каково его мнение о научных заслугах Синцова.