Владимир Лебедев

Желательно, чтобы рисунки в книжках для маленьких, если они иллюстрируют текст, показывали главных персонажей, объясняли их, позволяли множить их действия — фантазировать. Среда, в которой действуют эти персонажи, может быть „объяснена“ в меру нужности ее и не должна быть загружена в ущерб персонажам.

^{71. С. Маршак. „Многоточие“. Эскиз обложки. 1926}

Книжка-альбом <…> строится по-иному. Здесь „предметы“ имеют значение по взаимосвязи, в зависимости от того, какую работу они несут в данной композиции.

Страница должна приковывать внимание целиком. Детали прочитываются только после понимания общего замысла.

Общий замысел и известный такт должны помочь художнику воздержаться от внесения в композицию рисунков, непосредственно сделанных с натуры (при всей удачности такие рисунки часто вносят много натуралистического сора).

Очень нежелательно заполнять „пустоты“ росчерком или вымученной отсебятиной. Рисунок и текст должны быть разрешены возможно интенсивнее.

Декоративность решается не прихотливостью орнамента, а объединением всех форм в единый организм. Цвет, извлеченный из краски путем сопоставления количеств окрашенных плоскостей, обеспечивает живописную силу рисунка.

Просто яркость, пестрота еще недостаточны. Дети — чуткие наблюдатели, но склонны на первых порах удовлетворяться эффектным, не нужно ограничивать их возможностей.

Холодные „поучения“ не вызовут нужных эмоций, так же как и излишняя гротескность, карикатурность.

Книжка должна вызывать радостное ощущение, направлять игровое начало на деятельность ребенка и желание побольше узнать»[51].

Теоретические и методологические размышления Лебедева, сформулированные им в цитированной статье и в беседе с сотрудниками «Литературного современника», а также отмеченные выше особенности лебедевской книжной графики 1920-х годов достаточно характеризуют художественную систему, сложившуюся в работе мастеров детской книги. Лебедев был их главой и руководителем, и именно в его произведениях система нашла наиболее последовательное воплощение. Но те же принципы можно обнаружить в иллюстрационной и оформительской графике В. М. Ермолаевой, Н. А. Тырсы, Н. Ф. Лапшина, молодого А. Ф. Пахомова и других художников, работавших рядом с Лебедевым.

При всей ее последовательности и стройной логике, художественная система мастеров детской книги, однако, никогда не превращалась в застывшую догму. О широте и гибкости этой системы свидетельствует уже то обстоятельство, что она оказалась способной служить самым разнородным творческим индивидуальностям. Сотрудники и ученики Лебедева применяли и развивали ее по-своему. Менее всего был склонен к догме сам Лебедев. Его дальнейшая работа в детской книге представляет собой новую серию экспериментов. О них будет рассказано позже в связи с иной художественной проблематикой, возникшей в творчестве Лебедева на исходе 1920-х — начале 1930-х годов.

Пути к живописному реализму