Владимир Листенгартен

– Какой же я был дурак, когда сказал, что завидую Володе, он несчастный человек, но я еще более несчастный: у него в партии всего двадцать женщин, а у меня их здесь аж сто двадцать!

На Черном море

 

Однажды один мой приятель, Валентин отдыхал в Сочи. И хотя он приехал из Баку, города, окруженного замечательными песчаными пляжами, он и в Сочи, естественно, отправился на пляж, чтобы искупаться в Черном море. Пляж ему не понравился. Хотя он был ухоженным – люди загорали на деревянных лежаках, всюду стояли грибки зонтиков, защищавших от солнца, но сам пляж был из гальки и гравия и ходить по нему босиком, как на Апшеронских пляжах, было больно. Тем не менее, как говорится, «взялся за гуж, не говори, что не дюж», и Валентин полез в воду. Плавать он почти не умел и поэтому держался близко от берега. К тому же приходилось купаться без очков, а без них Валентин видел крайне плохо. И вот он плескался в мелкой воде, когда увидел, что несколько человек стоят в море на скале достаточно близко от берега и фотографируются. Он прикинул расстояние, пришел к выводу, что до этой скалы он доплывет, и поплыл.

К его ужасу, скала оказалась подводной, люди с нее уплыли, и он ее потерял. Еще хуже было то, что он без очков не мог определить, с какой стороны от него берег, куда ему плыть. Валентин разволновался и стал медленно погружаться в воду. В голове у него билась только одна мысль: что о нем скажут на похоронах его товарищи и друзья: «Все-таки он был дурак, знал ведь, что плавать не умеет, чего же полез туда, где глубоко?» С большим трудом Валентину удалось, отплевавшись соленой водой, которой он наглотался, лечь на спину. Он лежал, смотрел в небо и боялся перевернуться, боялся снова пойти ко дну.

Вдруг он услышал, что рядом с ним проплывает какая-то компания мужчин и женщин. Валентин повернулся, взглянул на них и крикнул:

– Я тону, помогите мне, пожалуйста, добраться до берега!

Но они посмеялись и проплыли мимо. А Валентин снова пошел ко дну, снова всплыл, снова с трудом лег на спину. Через некоторое время он увидел краем глаза проплывавшего мимо парня. Он крикнул ему:

– Скорей плыви ко мне, я тебе кое-что покажу!

Парень подплыл. Валентин вцепился в него и сказал:

– А теперь плыви к берегу и вытаскивай меня.

Парень ничего не сказал, но помог ему добраться до берега. Валентин его поблагодарил, а потом пошел по пляжу, пытаясь разыскать компанию, которая проплыла мимо него. Он был зол и, когда нашел их, сказал:

– Как вам не стыдно, человек тонул, звал вас на помощь, а вы проплыли мимо, посмеялись и не помогли ему!

Когда они поняли, что он не шутит, один из них сказал:

– Мы, конечно, извиняемся, но мы не могли себе представить, что утопающий просит о помощи и говорит при этом «пожалуйста»!

Мой старший брат – физик

 

Посвящается доброй памяти моего покойного старшего брата, доктора физико-математических наук, профессора Михаила Абрамовича Листенгартена

 

Большинство молодых людей индифферентны в выборе профессии, для многих большую роль в этом деле играет случай. Часто, закончив школу, ребята и девушки поступают учиться в тот вуз, в котором наименьший конкурс. Некоторые дети идут по стопам родителей, и создаются династии геологов, инженеров, врачей, а в СССР пропагандировалось создание еще и «рабочих династий». Однако иногда молодым людям не безразлично, какую выбрать стезю. Чаще всего это касается будущих музыкантов, литераторов, врачей, физиков и математиков. Мой брат Миша относился именно к этой категории абитуриентов. Он закончил школу в Баку в 1939 году и интересовала его только физика. Это не удивительно, так как в 1920-1940-е годы в физике произошел прорыв: на основе теории относительности Эйнштейна и квантовой механики возникла фактически новая наука, приведшая в дальнейшем к созданию атомной энергетики, атомной бомбы. Мой брат бредил физикой и не представлял своего будущего без нее. В Москве в те годы существовало какое-то привилегированное высшее учебное заведение, которое готовило физиков-теоретиков. Но, несмотря на наличие у моего брата золотой медали об окончании школы, его в это заведение не приняли. Приватно ему объяснили, что нужна рекомендация от кого-либо из правительства, например, от Молотова. Естественно, такой бумаги у брата не было, и достать ее было невозможно. Он был очень расстроен и заявил отцу, что раз уж не попал туда, куда хотел, ему безразлично, где и на кого учиться. Наш отец был врачом и поэтому сразу же отправил брата в Московский медицинский институт. Прошел месяц, и наша мать получила от Миши отчаянное письмо, которое заставило ее опасаться за его жизнь. К счастью, у отца, который в это время был в Ленинграде, был знакомый – проректор Ленинградского университета, который согласился зачислить его сына на первый курс Физического факультета даже до того, как удалось получить необходимые документы из медицинского института и переслать их в Ленинград.