Владимир Маяковский. Роковой выстрел

Во имя звезд и золотого века, металл для которого мы добываем и куем, продолжаем путь по звездам.

…затрубадурила Большая Медведица.
……………………………………………
Большая,
неси по векам-Араратам
сквозь небо потопа
ковчегом-ковшом!

За потопом горя близок золотой век мира.

Время понять Достоевского: разбить цепь, сковывающую живого Достоевского с отвергнутыми мертвецами» (С. 372).

Заканчивал свою книгу о Достоевском Шкловский скрытой цитатой из «Левого марша» Маяковского в смеси с «потопом» из «Про это».

У Маяковского выглядело это так:

Там
за горами го́ря
солнечный край непочатый.
За голод,
за мора море
шаг миллионный печатай!
Пусть бандой окружат на́нятой,
стальной изливаются ле́евой, —
России не быть под Антантой.
Левой!
Левой!
Левой!

Так книга о Достоевском закончилась гимном Левому искусству. Однако в сочетании с тем, что «Про это» – поэма о самоубийстве и самоубийце, и, зная слова Шкловского о двойниках Достоевского, мы понимаем – радости здесь мало. И золотой век этот может быть и для Маяковского, и для Достоевского, только после смерти.

Таково было «предложение» Шкловского, которое, похоже, подхватила Л.Ю. Брик.

2017 год, год 100-летия Февральской и Октябрьской революций, принес нам еще один текст Шкловского – многократно цитировавшиеся здесь его устные беседы с В.Д. Дувакиным.

И в части смерти Маяковского они очень неожиданны и даже сенсационны. Поэтому, помня, хотя бы структуру статьи Якобсона «О поколении, растратившем своих поэтов», мы после ярких текстов Шкловского о Маяковском и Достоевском, приведем вполне политические тексты, связанные с нашей темой.

Мы не можем их обойти, так как они, как и в случае с «пулей из головы» Маяковского, будто бы показанной Аграновым, могут породить совсем ненужные кривотолки, в среде поклонников Воронцовых – Колосковых – «Смеляковых».

Шкловский говорит (В печатном варианте это с. 141–149):

Ш.: Да. Видите, у меня был такой случай, что я встретился перед… незадолго до Володиной смерти с Малкиным, Борисом Малкиным, который был нашим приятелем, тоже был у него роман с Лилей, ну, и он почему-то меня вызвал к себе. Он был в районном комитете, где-то на улице… недалеко от Смоленского рынка, около здания теперешнего министерства, дом выходил, одноэтажный особняк, первый на той стороне.

Д.: На той же стороне?

Ш.: Да.

Д.: Ах, райком?

Ш.: Райком.

Д.: Это был особняк Морозова. Он и сейчас стоит. Это Киевский районный комитет большевиков, начиная с 17-го года.

Ш.: Почему я это говорю? Чтобы дать вам какие-то признаки, что этот разговор был.

Д.: Понятно.

Ш.: И мне Малкин говорит: «Поэзия Маяковского – это оппозиция Зиновьева». Я говорю: «Кто это мог придумать?» Он мне сказал: «Это мнение партии». По-моему, тут ничего не могло быть, ничего не было. Он с Ленинградом не был связан. Но он говорил это очень определенно, и не знаю, для чего.

Д.: Самое странное, что оппозиция Зиновьева – это 25-й год. 27-й – уже объединенная троцкистско-зиновьевская, 28-й – бухаринско-рыковская, в 29-м— уже вообще… В 30-м – уже «Головокружение от успехов», уже Сталин, так что, так сказать, как будто это уже история. Но Малкин вам сказал такую вещь?

Ш.: Да. Я не помню, когда…

Д.: А вы давно ведь Малкина знали?

Ш.: Давно знал.

Д.: И вы были, вероятно, связаны, еще по дореволюционному прошлому?

Ш.: Нет.

Д.: Нет?

Ш.: Нет, я был знаком через…

Д.: Малкин ведь был… Малкин же вступил… был принят в РКП по рекомендации Ленина. Он эсер.

Разговор и впрямь странен. Комментатор публикации указывает нам, что такое «Зиновьевская оппозиция» в самых общих чертах, но главное, что это была оппозиция против сталинского плана построения социализма в одной отдельно взятой стране. Следовательно, против прекращения уже терпевшей критические и решающие поражения Мировой революции, что было трагично для Маяковского, ничего не говорится. Это и имеет в виду Малкин.

В.Д. Дувакин подходит к словам Маяковского с точки зрения истории партии. Малкин же просто обозначает причину кризиса в душе и мире Маяковского, а вовсе не «обвиняет» поэта в принадлежности к этой «оппозиции».

Но еще интереснее продолжение монолога Шкловского, похоже, озадачившее комментатора:

Ш.: Знаю. Но там история такая. Я эсером не был, особенно дореволюционным. Я с эсерами связался… на броневиках поехал. A видите какая штука: Малкин работал в «Межрабпомфильме», там, где… вот когда вы спросили: «Кто был? Почему для Лили был родной дом?» Там был Малкин. Что я думаю? Что Маяковскому позвонили из учреждения и ему сказали что-то такое, после чего он застрелился.

К этому отрывку комментария в книге и на сайте http://oralhistory.ru/talks/orh-67-68/text?hl=f10ad8f#guS2 oR нет. А дать его во избежание кривотолков необходимо.