Читаем Владимир Маяковский. Роковой выстрел полностью

Основные интересы М., как творческие, так и личные, шли по линии социальной. Ничто так не характеризует в этом отношении личность М., как его стремление всегда и всюду общаться с людьми, обращаться к людям, устанавливать связи с людьми. Можно сказать, что вне людей, вне человеческого общества мир для М. не существует. М., например, очень мало интересуется природой, затем достижениями науки и техники, социальными, экономическими и политическими вопросами самими по себе. Его интересуют не столько произведения, продукты рук и разума человека, сколько живые люди, коллектив людей сам по себе. Эта социальная установка всей личности М. находит свое выражение как в поэтическом творчестве М., насыщенном и насквозь пропитанном социальными мотивами, так и в его стремлении к публичным общественным выступлениям. М. не принадлежит к поэтам, вдохновляющимся в тиши кабинета или на лоне природы, он – поэт-трибун, находящий подлинное свое завершение лишь тогда, когда он сам читает свои произведения перед аудиторией. Можно полагать, что эта социальная установка личности М. сыграла немаловажную роль в развитии и совершенствовании его поэтического дарования, поскольку живое слово является одним из самых непосредственных и прямых способов общения между людьми, т. е. таким, который особенно подходит для М. в силу конкретной направленности его личности.

Эта «социабельность» М., его неодолимое стремление к людям, находят свое яркое выражение и в обыденной, повседневной жизни М. Он очень редко, почти никогда не бывает один, всегда на людях и вместе с людьми. Для М. особенно характерно то, что, несмотря на тщательную отделку и отшлифовку своих произведений, он творит на людях: в трамвае, автомобиле, под стук колес поезда, на пароходе, набрасывая на ходу на клочках бумаги отрывки стиха или прерывая посередине беседу, чтобы процитировать пришедшую в голову рифму или отрывок стиха.

В происхождении социальной установки личности М. основная и главная роль должна быть приписана той среде, в которой М. развивался (революция 1905 г.).

Для М. доступен только один способ, при помощи которого его стремление к людям находит полное удовлетворение: это тогда, когда он в своем творчестве обращается к коллективу через посредство печатного слова или непосредственно в своих выступлениях. Пути внутреннего, интимного, личного общения с людьми малодоступны или даже недоступны М. вследствие резкости его характера, как об этом уже упоминалось выше. Однако и в своем общении с коллективом М. чувствует свою связь с ним только тогда, когда он противопоставляет свое «я» коллективу, как это имеет место, когда он выступает как поэт и трибун. Вне этого противопоставления коллектив как совокупность отдельных человеческих личностей перестает существовать для М. Он просто их не замечает, так же как мы не замечаем окружающий нас воздух, хотя он и является для нас жизненно необходимым. Для М. характерна в быту какая-то особенная «бесстыжесть», нестеснительность в его взаимоотношениях с людьми. Он повсюду чувствует себя как дома, не испытывая ни перед кем стеснения, на людях может вести себя так, как будто кругом никого нет. Самые интимные вещи он может громовым голосом передавать по телефону, совершенно не считаясь с тем, что они могут быть услышаны посторонними людьми. Как говорит Брик, «М. мог бы снять башмак на улице или в трамвае, чтобы высыпать попавший туда песок или камешек». М. часто совершенно не считался с тем, в каком состоянии, настроении духа находятся его собеседники. Человек, с которым он встретился впервые и который ему не понравился по первому впечатлению, мог стать без всякого к тому повода с его стороны объектом беспощадных и уничтожающих, переходящих в издевательство острот М. С другой стороны, наряду с таким пренебрежительным отношением М. к людям наблюдается и обратный, «утилитарный» подход в тех случаях, когда он может извлечь из них какую-либо пользу для себя, нуждается в них для выполнения своих личных целей. При большой непосредственности и резкости М. вообще этот его утилитарный подход к людям носит часто резко обнаженный, незавуалированный, грубый характер. Так, Каменский, например, передает, что когда М. приходил куда-либо и встречал незнакомого человека, он в первую очередь справлялся о том, партийный ли он.

Мы видим, таким образом, во взаимоотношениях М. с людьми характерные для него резкость и крайность.

Необходимо еще упомянуть о том, что М. свойственно было стремление произвести собой впечатление на окружающих, что выражалось в некоторой рисовке, театрализации, «ломании», временами нарочитой подчеркнутости своей резкости и нестеснительности.


Индивидуализм, эгоцентризм, стихийность М.


Перейти на страницу:

Все книги серии Эпоха великих людей

О духовном в искусстве. Ступени. Текст художника. Точка и линия на плоскости
О духовном в искусстве. Ступени. Текст художника. Точка и линия на плоскости

Василий Кандинский – один из лидеров европейского авангарда XX века, но вместе с тем это подлинный классик, чье творчество определило пути развития европейского и отечественного искусства прошлого столетия. Практическая деятельность художника была неотделима от работы в области теории искусства: свои открытия в живописи он всегда стремился сформулировать и обосновать теоретически. Будучи широко образованным человеком, Кандинский обладал несомненным литературным даром. Он много рассуждал и писал об искусстве. Это обстоятельство дает возможность проследить сложение и эволюцию взглядов художника на искусство, проанализировать обоснование собственной художественной концепции, исходя из его собственных текстов по теории искусства.В книгу включены важнейшие теоретические сочинения Кандинского: его центральная работа «О духовном в искусстве», «Точка и линия на плоскости», а также автобиографические записки «Ступени», в которых художник описывает стремления, побудившие его окончательно посвятить свою жизнь искусству. Наряду с этим в издание вошло несколько статей по педагогике искусства.

Василий Васильевич Кандинский

Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги
Булат Окуджава. Просто знать и с этим жить
Булат Окуджава. Просто знать и с этим жить

Притом что имя этого человека хорошо известно не только на постсоветском пространстве, но и далеко за его пределами, притом что его песни знают даже те, для кого 91-й год находится на в одном ряду с 1917-м, жизнь Булата Окуджавы, а речь идет именно о нем, под спудом умолчания. Конечно, эпизоды, хронология и общая событийная канва не являются государственной тайной, но миф, созданный самим Булатом Шалвовичем, и по сей день делает жизнь первого барда страны загадочной и малоизученной.В основу данного текста положена фантасмагория — безымянная рукопись, найденная на одной из старых писательских дач в Переделкине, якобы принадлежавшая перу Окуджавы. Попытка рассказать о художнике, используя им же изобретенную палитру, видится единственно возможной и наиболее привлекательной для современного читателя.

Булат Шалвович Окуджава , Максим Александрович Гуреев

Биографии и Мемуары

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука