Владимир Ост

Ловец микронов наклонил бутылку над тремя протянутыми к нему пластмассовыми стаканчиками, но плеснул мимо. Не успела бурая струя достичь земли, как один из «зайцев косых» выхватил инициативу (в виде бутылки) из неверной руки бывшего токаря, а двое других одновременно и, надо сказать, с микронной точностью попали кулаками в мелкие, заплывшие глазки неудачливого виночерпия.

После «Рюмочной» Осташов миновал помпезный, весь из черного мрамора и в позолоте подъезд банка «Дворянинъ». При этом он посторонился и дал дорогу вальяжно вышедшему из подъезда коротко стриженому мужчине, чье уголовное прошлое, настоящее и будущее не вызывали никаких сомнений. Мужчина провел рукой по ежику своей головы. На среднем пальце у него красовался золотой перстень с крупным черным камнем, а на тыльной стороне ладони синела татуировка в виде схематично нарисованного солнца, которое наполовину высунулось из-за горизонта. Линии тюремной татушки, толстые и кривоватые, выглядели, как вены, словно с этим рисунком на руке он и родился. Мужчина окинул окружающее пространство взглядом хозяина и направил стопы к сияющему БМВ. На Владимира он не обратил внимания и, кажется, вообще не увидел его, будто тот был обитателем параллельной вселенной.

В момент воспоминания о БМВ окурок ожег пальцы Владимира, и он, чертыхнувшись, перехватил его ближе к фильтру. Он почувствовал себя совсем неуютно. Посмотрев на припаркованный рядом с крыльцом агентства недвижимости «опель», Осташов задался мысленным вопросом, будет ли у него самого хоть когда-нибудь новая иномарка? «Вряд ли», – решил он.

А между тем в своих силах и способностях Владимир не сомневался. Он был убежден, например, что, несмотря на отсутствие опыта, сможет маклерствовать ничуть не хуже, чем тот же сноб Варламов, пренебрежительно объяснявший ему, как пользоваться компьютерной программой. Он сможет устраивать сделки ничуть не хуже, чем какая-нибудь Ия или кто бы то ни было еще. Но даже при самых блистательных успехах он будет всего лишь мелкий маклеришко, каких тысячи и тысячи, и он будет получать только крохи со стола фирмы. Пятнадцать – эта цифра крепко засела в голове Владимира. Как объяснил ему начальник отдела Мухин, именно столько процентов приносимой им прибыли Осташов будет получать в качестве зарплаты. Поначалу это показалось Владимиру достаточно справедливым (многие риелторские фирмы, куда он звонил в поисках работы, предлагали бегать лишь за десять процентов). Но теперь, когда он полностью отошел от нервного напряжения, испытанного во время беседы с Букоревым (и особенно, когда охранник рассказал о ситуации с мойкой «опеля»), Осташову стало неприятно осознавать, что основная часть тех денег, которые он будет зарабатывать, пойдет в чужой карман, в карман Букорева. А главное, это в принципе была не его игра. Не его призвание.

– Чего нос повесил, бубеныть? – спросил Хлобыстин, проходя мимо Владимира с ведром, полным воды.

Двигаясь к «опелю», Григорий оказывался то в тени, которую отбрасывали раскидистые деревья, то в зонах палящего солнечного света, и тогда вода в ведре на мгновение вскипала яркими солнечными зайчиками.

– Блин, тряпку забыл, – сказал, вернувшись к крыльцу, Григорий.

– Я? Да так… задумался, – ответил Владимир.

– А. И до чего додумался?

Этот простенький вопрос поставил Владимира в тупик, а также напомнил ему о том, что пока, собственно, ему нечего делить с директором фирмы.

Тем временем к собеседникам, стоящим под жестяным козырьком крыльца, стал приближаться еще один человек, тоже находившийся под навесом, но передвижным. Это был полугодовалый малыш, которого, как кенгуренка, несла в специальном рюкзаке на животе молодая мама фундаментальной наружности. Крышей для младенца служила выдающаяся грудь родительницы. Дите глядело на мир широко распахнутыми глазками и пускало слюни.

– О, какой богатырь к нам пожаловал, – сказал Хлобыстин, когда женщина с ребенком подошла ближе. – А какие пузыри красивые пускает.

– У нас зубки режутся, – нежным голосом ответила женщина. – Скажите, агентство недвижимости здесь?

Получив утвердительный ответ, она выяснила, где находятся специалисты по купле-продаже, и пошла к указанному залу. Григорий посмотрел вслед женщине и сказал Осташову: «Может, это к тебе клиент?» – а сам закатал рукава и направился к «опелю».

Войдя в зал купли-продажи, Владимир увидел посетительницу с малышом, который почему-то расплакался. Рядом суетился начальник отдела Мухин.

– А вот посмотри, какие у дяди есть погремушки. – Мухин достал из кармана связку ключей и начал энергично трясти ею перед лицом ребенка. Тот поутих, реветь прекратил, лишь похныкивал.

– Не надо ничего этого, мы сейчас успокоимся, – сказала женщина.

Она выудила из сумочки сухарик, а затем, по-лебединому изогнув шею, заглянула под навес своей груди: где он там, сыночек? – и вложила сухарик в его ручку. Сухарик окончательно отвлек младенца от его горестей, и он умолк – надо было попробовать сухарик на вкус, а заодно посредством этого сухарика почесать раздраженные десны в тех местах, где прорезались зубы.