Владимир Ост. Роман

Наводничий остановился рядом с каменными лестницами, заглубленными в здание ГУМа.

– Снимать будем здесь, – буркнул Василий себе под нос.

Он обернулся и стал дожидаться плетущихся позади товарищей.

Григорий остановился за пару шагов от него, а Владимир, понуро опустивший голову, не разбиравший дороги, почти налетел на фотографа.

– Вованище! – сказал Наводничий. – Ты чего всю дорогу вниз смотришь? Шею, что ли, застудил, ха-ха, никуда в другую сторону не гнется?

– Клад под землей ищет, – сказал Хлобыстин.

Осташов промолчал. Не говорить же друзьям, что ему противно смотреть на людей вокруг, потому что все до единого – придурки, черт знает чем занятые в жизни. Сплошь, ну просто сплошь одни дебилы и уроды! Включая и Григория, и Василия, да, впрочем, и самого Владимира.

Конечно, с подобным безрадостным настроением и ненавистью к людям Осташову было бы логичней сейчас находиться не здесь, в общественном месте, а сидеть затворником дома. Но этого противоречия он не замечал, не желая признаваться себе в том, что с друзьями ему все-таки интересней, да и чуточку легче, чем в одиночестве. При всем неуважении к роду людскому.

– Ладно, пока тут никого нет, давайте быстро поработаем, – сказал Наводничий. – Как договорились, Володь, выпускаешь крысу, и вместе с Гришаней вы как бы случайно стоите рядом с ней. Или нет, вот идея еще лучше – делаете вид, что куда-то чешете по своим делам, а крысу как будто вообще в упор не видите. Чтоб иностранцы увидели на карточке, что москвичам крысы на Красной площади по барабану, это как бы обычное дело – крысы, которые шляются по Красной площади.

– Может, нам, наоборот, бросить крысу и в сторону отвалить? – спросил Хлобыстин. – По-моему, так лучше будет.

– Не учи меня, как родину зарубежным акулам продавать, – ответил Василий. – В «Рейтер» всегда хотят видеть в кадре человека. Я это, кажется, уже тебе рассказывал. Им нужны свидетели факта. Понимаешь.

– Всем, блин, нужны свидетели, – проворчал Григорий (похоже, что эхо недавнего суда еще гулко отдавалось в тупиках его души). – Может, им, козлам, еще вещдок надо – крысу сушеную?

– Если бы они попросили сушеную крысу, я бы им отнес. Но они не просили.

– Все равно козлы. Но смотри, Вась, она же, скорей всего, сразу рванет куда-нибудь.

– Не волнуйся, я ее щелкну.

– Не успеешь, Вась. Е*лом щелкнуть успеешь, а фотоаппаратом – нет.

– Значит, придется успеть. И тем более, куда эта крыса рванет? Кругом же открытая площадь. Пока она куда-то смоется, я ее щелкну раз двести. В общем, все, Гриш, хватит балаболить, давай что-то делать.

Василий был в рабочей эйфории.

Он достал из кофра фотоаппарат и, встав спиной к ГУМу, приготовился снимать.

– Отойдите от меня вон туда, – он показал в сторону Спасской башни. – Давайте-давайте, еще немножко, еще, все, хорош! Поехали!

Осташов осторожно начал что-то доставать из черного полиэтиленового пакета. Через несколько секунд шуршания на свет в цепких пальцах Владимира показалась горловина трехлитрового стеклянного баллона, который был закрыт пластмассовой крышкой с дырками. В памяти Владимира на секунду вспыхнула картинка: он у себя на кухне, держа пассатижами гвоздь, накалив его над лиловыми язычками пламени из конфорки, проплавляет в крышке отверстия, для вентиляции.

– Вася, а у меня для тебя сюрприз, – сказал Осташов. – Я не одну, а сразу две крысы поймал. Глянь.

В банке действительно находилось два довольно крупных грызуна, которые своим поведением демонстрировали озабоченность и беспокойство.

– О! Отлично, – сказал Наводничий. – Ай, молодец, Вованище. А я-то, главное, думаю, чего он крысу не показывает – «потом да потом».

– Ну, чего, выпускать?

– Выпускай. То есть нет-нет, пока одну. Другая запасная будет. Отлично. У нас целых две крысы – я просто счастлив!

– А может, две сразу? Как одну выпустить? – сказал Осташов. – Вторая, наверно, тоже выскочит?

– Ну, ты крышкой дырку прикрывай, чтоб только маленькая щель была, – предложил Василий. – Постарайся как-нибудь.

– Давай, Вовец, помогу, – сказал Григорий. – Ты банку держи, чтоб не выскользнула, а я открою.

– Вова, погодь, – сказал Наводничий. – Ты это, как только эту тварь пустите, тут же баллон обратно в пакет спрячь. Чтоб он в кадр не попал – ато сразу же будет видно, что это подтасовка.

– Ну ясное дело.

Владимир, прижав баллон одной рукой к груди, другой сунул полиэтиленовый пакет в карман куртки, затем ухватил баллон уже двумя руками.

Хлобыстин взялся за крышку, открыл и, как и планировалось, приложил ее назад к горловине, оставив щель для выхода.

Крысы, как видно, чувствуя, что сейчас что-то произойдет, стали толкаться, подпрыгивать и усиленно скрести стекло коготками.

– Так, Гриш, выпускаем десант, – скомандовал Владимир и начал наклонять банку. – Потихоньку.

Григорий двумя руками прижимал крышку, чтобы горловина ни на мгновение не оказалась открытой больше, чем требуется.