Владимир Путин. 20 лет у власти

Однако и отрицательных черт в поведении и действиях президента проявилось достаточно. Какая-то их часть может быть отнесена на его неопытность как публичного политика, да еще в статусе главы государства. Какая-то — на комплексы, связанные со спецификой первой профессии. Какая-то относится к числу личных качеств, в том числе и таких, которые неважны, незаметны или нейтральны в обыденной жизни или на средних постах, но бросаются в глаза и мешают эффективной политике при работе в президентской должности.

Неопытность проходит и, безусловно, пройдет. Порукой тому предыдущий стремительный карьерный рост Владимира Путина — на пустом месте такой рост развиваться не мог.

От прежних, сугубо специальных привычек придется постепенно избавляться. Даже несмотря на очевидный популистский эффект демонстрации брутальности в поведении, тем более что направлена эта брутальность не на всех, кто этого заслуживает.

Человеческие слабости, имеющиеся у всех, могут быть компенсированы лишь очевидными успехами деятельности на президентском посту (что, собственно, в настоящее время и происходит).

Я, разумеется, не намерен делать полномасштабный обзор «недостатков» Путина, тем более чисто личных. Коснусь только того, что, на мой взгляд, значимо политически.

Главными недостатками политики Путина, проявившимися за год его президентства, я считаю следующие.

Во-первых, Владимир Путин, что, кстати, он сам отметил в своем последнем интервью главным редакторам четырех российских газет, не нашел рецепта победы над отечественной бюрократией.

А ведь некоторые из составляющих этого рецепта давно известны, и требуется лишь политическая воля для их реализации.

Кстати, то, что, по-моему, впервые президент обозначил борьбу с бюрократией (в злокачественной ее части) как важнейший приоритет — это само по себе беспрецедентно.

Во-вторых, президент, на мой взгляд, целеустремленно действуя там, где он уверен в своей правоте, излишне мягок там, где он не знает, как решить ту или иную проблему. С одной стороны, в этом случае он не хочет (видимо, по провозглашенной им логике «президент отвечает за все») полностью передавать ответственность тем, кто, собственно, и должен отвечать за такое решение. С другой стороны — он слишком снисходителен к ошибкам тех, кто ему симпатичен, верен или тем более находится с ним в приятельских или дружеских отношениях.

Жесткость и даже временами наблюдаемый бонапартизм Путина далеко не абсолютны. Он вовсе не напоминает того «железного» чекиста, образ которого ему приписывают. Мне даже кажется, что в некоторых случаях Путин опасно уступчив.

Конечно, Путин боится ошибиться. И прежде всего потому, что понимает, как велика сегодня цена ошибки в России. Но его попытки во всем разобраться самому (что я, кстати, видел во время встречи президента с главными редакторами 13 января, когда Владимир Путин вникал в такие нюансы излагаемых ему проблем, которыми должны бы заниматься его многочисленные министры и помощники) — эти попытки часто нерациональны с точки зрения приоритетов президентской ответственности.

В-третьих, что вытекает из «во-вторых», Путин почему-то не решается расставаться с откровенно слабыми сотрудниками — даже если они не являются крупными политическими фигурами.

А власть в этом плане должна быть не только жестка, но и жестока: сантименты и нерешительность обходятся в конечном счете очень дорого.

В-четвертых, что, безусловно, ведет и к нерешительности кадровой политики Путина, президент до сих пор не сумел подвигнуть свою команду на разработку реального и инструментального плана, или, как сейчас говорят, проекта «модернизации России». Многочисленные либеральные и псевдолиберальные проекты, к которым Путин тяготеет прагматически, либо банально очевидны, либо утопичны (то есть неграмотны), либо корпоративно ангажированны. Этим планам Путин, естественно, интуитивно не доверяет.

Консервативные проекты, к которым Путин неравнодушен психологически, пугают Путина своим очевидным реваншизмом.

Но в совокупности все это означает пока только то, что Путин не имеет не только продуманной и развернутой программы политических и экономических реформ (кроме очевидных их направлений), но и такой важнейшей, а в чем-то и решающей ее составляющей, как кадровая политика. Если не считать под таковой, что, конечно, слишком узко, опору на верных друзей и раздачу губерний олигархам, а там, где не хватает олигархов, — военным.

Наконец, многих, меня в том числе, настораживает отношение Владимира Путина к народу. Он, кажется, слишком идеализирует его патриархальность и начальстволюбие, а кроме того — довольно цинично видит в нем скорее материал для реформ, чем их движущую силу.

Полнейшее игнорирование (не на словах, а на деле) развития местного самоуправления — материальной основы гражданского общества, — кажется, стало нормой. Даже в советские времена местное самоуправление было масштабней и влиятельней.