Владимир Суслов

В эту комиссию вошли архитекторы М. П. Боткин, М. Т. Преображенский, Н. В. Султанов и профессор духовной академии, знаток византийской живописи Н. В. Покровский. Обсуждение проекта росписи вылилось в длительную и резкую дискуссию; протоколы, сохранившиеся в архивах [87] и частично опубликованные [52], раскрывают и взгляды Суслова, и позицию его оппонентов, определившую, в конечном счете, результат дела.

Заказом была предписана роспись храма в «древнем стиле», согласно требованию «единства архитектурного и художественного облика памятника». Для Суслова эта стандартная для его времени формула была весьма условной, хотя он нередко пользовался ею. Владимир Васильевич понимал, что «войти в жизнь и искусство… отдаленной для нас эпохи невозможно до той степени, чтобы дать самостоятельные произведения, могущие казаться древними». Считая поэтому выбор манеры новой росписи вопросом, по существу, второстепенным, Суслов встает на путь прямого копирования лучших древних памятников - фресок Старо-Ладожского и Мирожского соборов, Нередицкой церкви. При этом он подчеркивал, что «для науки новая живопись (прямо подражательная) не может характеризовать ни эпохи искусства, ни общего уклада религиозных взглядов…, ни состояния техники».

Древние фрески Софии Суслов высоко ценил и называл «драгоценными»; при составлении проекта стенной росписи он учитывал необходимость их сохранения и реставрации *.

Для решения вопроса о фресках, безнадежно испорченных изъянами и насечками, он созвал специальную комиссию, которая решила ограничиться копированием остатков фресок в натуральную величину в красках, а затем распорядиться остатками фресок в зависимости от обстоятельств **. После этого часть фресок была снята и передана на хранение в Академию художеств, где они впоследствии погибли ***.

[* Сохранены были не только те фрески, которые покоились на абсолютно прочной основе, как указывает Е. В. Михайловский [54], фреска с Пантокра-тором, например, была укреплена на своде.]

[** Акт комиссии в составе Г. И. Котова, M. П. Преображенского, В. В. Суслова и представителей причта. - «Зодчий», 1894, № 11, 12.]

[*** Суслов упоминает о снятых изображениях Христа, неизвестной царицы и фигуры без головы в Рождественском приделе и остатках фресок в Мартириев-ской паперти [10].]

Документы свидетельствуют, что в ряде случаев фрески уничтожались под прямым давлением комиссии и вопреки воле ученого. «Уцелевший фрагмент сам по себе не представляет решительно никакой важности, ни художественной, ни иконографической, и без всякого ущерба для дела может быть оставлен без внимания», - возражает комиссия на предложение Суслова сохранить один из фрагментов.

Однако вернемся к проекту росписи. Суслов разработал схему ее размещения, подобрал материал для эскизов, которые были выполнены художниками Навозовым, Рябушкиным и Афанасьевым. Проект не удовлетворил комиссию прежде всего нарушением установленного порядка размещения росписей ****. Хотя в основу проекта был положен канон, Суслов, зная много примеров нарушения последнего в практике древней стенописи, весьма свободно к нему относился. «Недостаточная последовательность размещения сюжетов в древних храмах, - писал он, - составляла для меня мотив более основательный проектировать указанный сюжет, чем держаться… общего порядка изображений в идейном и хронологическом отношении, другими словами, я не хотел игнорировать остатки древних изображений». Такая вольность возмутила комиссию; эскизы, идущие вразрез с каноном, отвергались, даже если в их композицию были включены древние фрагменты. [****Традиционная роспись православных храмов теснейшим образом связывалась с богословской символикой и потому жестко регламентировалась.]

Еще больший протест вызвал намеченный Сусловым иконографический стиль - стиль Спаса-Нередицы и других древних памятников. Комиссия объявила эти драгоценные росписи второсортными и провинциальными; древние живописцы, по ее мнению, «были копиисты, подражатели, но не художники-творцы в строгом смысле слова», фрески же «отличаются таким изобилием художественных и технических недостатков, что становятся решительно неудобными образцами для стенописей Софийского собора».

Комиссия видела недостатки эскизов в «неправильной» постановке фигур, в моделировке и контурах, в искажении некоторых типов.