Владимир Суслов

В законченном, сформировавшемся типе изба, как пишет Суслов, «удивляет нас своей практичностью и осмысленностью… Входя в избу, вы видите перед собой пространство в четыре-шесть квадратных саженей, вполне свободных для размещения хотя бы десяти и даже более человек, и вместе с тем вы найдете в этих же стенах все, что необходимо: для молитвы, еды и стряпни, спанья и умыванья, одежды и обуви, освещения и отопления - словом, для всех обыденных потребностей…» Ученый делает вывод: «Ее замысел носит следы вековой строго обдуманной работы; только нужда и упорная борьба со стихиями природы могла создать столь цельное и законченное во всех отношениях явление».

Если эволюцию объемно-планировочной композиции обычной избы Суслов анализировал на основе конкретного материала, то богатых хором к XIX веку не сохранилось. В силу отсутствия натурных данных анализ этой области гражданского зодчества носит более общий характер: В. В. Суслов здесь следует за И. Е. Забелиным. Отметим только некоторые интересные замечания, сделанные ученым. Так, Владимир Васильевич устанавливает различие между русскими хоромами и средневековыми европейскими замками. Замки - это сооружения «единичные, неподвижные, неразрастающиеся», хоромы же - сложный и гибкий архитектурный организм, свободно изменяющийся в зависимости от потребностей владельцев путем пристроек новых частей.

В самой структуре здания, составленного из отдельных изб-клетей и не скованного регулярным планом, заложена возможность его развития. «Все это лепилось подле коренной, хозяйской избы, как сама семья жильцов лепилась подле хозяина, господина». Такая структура соответствовала формам родового патриархального быта, в ней выражалось «сочетание родового единства с личной и семейной обособленностью». Далее Суслов отметил, что хотя хоромы и «многожилые» рядовые избы формируются по одному принципу, однако между ними имеется существенное композиционное различие градостроительного характера: хоромы - это обособленно расположенный крупный комплекс, доминирующая роль которого выражена сложной композицией объемов; изба же, даже большая, является единицей более крупного целого - села, поэтому все ее многочисленные компоненты сведены в единый цельный объем.

* * *

Хоромы. Архитектурная фантазия

Вопрос о происхождении архитектурных форм - один из кардинальных в русском архитектуроведении второй половины XIX века. Сторонники теории заимствований решали его путем отыскания аналогов в иноземной архитектуре. И. Е. Забелин склонен был видеть в архитектурных формах имитацию бытовых предметов: шатер - источник шатрового покрытия, навес кибитки - прообраз бочарной кровли и т. д. Он оценивал архитектурные формы и с точки зрения христианской символики, рассматривая, например, церковную главу как символ главенства бога. По существу, Забелин коснулся проблемы художественного образа в архитектуре, его семантической стороны. Однако в известной мере концепция Забелина вытекала из пренебрежения к конструктивной основе зодчества, если не считать внимания, которое он уделил клети - формообразующей единице деревянных сооружений.

Между тем, вопрос о соотношении формы и конструкции был достаточно полно разработан в середине XIX века в трудах русских рационалистов, в частности, А. К. Красовского. «Все архитектурные формы в общих своих очертаниях, - писал Красовский, - определяются полезным их назначением, свойствами материала, употребленного на построение, и условиями равновесия и прочности» [46]. Л. В. Даль также считал конструкцию и материал основой композиции и облика здания [36].

Подход к древнему зодчеству с этой точки зрения был методически правильным, но в то же время ограниченным, поскольку оставлял в стороне художественную выразительность, духовную основу зодчества.

Как же решал этот вопрос Суслов? Он исходил из того, что архитектурная форма обусловлена рядом факторов: функциональными требованиями, в том числе влиянием климата; свойствами строительного материала; собственно конструкцией; эстетическими соображениями. Эти «правдивые начала» составляют целостную совокупность.

Конструкция избы

Троицкая церковь в посаде Ненокса Архангельской губ. Проект реставрации. 1887 г.

фасад, план, разрез

Особенно ясно проявляется сущность формы в деревянной архитектуре. Дерево было самым распространенным и древним строительным материалом на Руси: «Стоит вспомнить толстые 11-вершковые… бревна, из которых рубилась встарь наша изба лесного севера; эти бревна облились смолой, как янтарными слезами, и побурели в сизовато-пурпурный цвет, - топор их не берет, искры сыплются. Отколите щепку от такого дерева, через двести лет оно внутри свежо; посмотрите через эту щепку на свет - она прозрачна, как засахаренная дынная корка. Срубам из такого леса не надо было никакой окраски» [77].