Владимир Суслов

Приемы гражданской архитектуры оказали большое влияние на деревянное церковное зодчество. В течение домонгольского периода «наши деревянные церкви постепенно перерабатывают формы каменных византийских храмов в свои самобытные, сообразные со свойством самого дерева, и… с теми приемами, которые были уже выработаны на гражданском зодчестве». Церкви складывались по образцу изб и хором. В основе их композиции «те же клети, приставленные друг к другу; средняя побольше и повыше, по бокам поменьше и пониже, крыши двускатные… и т. п., не говоря уже о приемах технических,… самый характер и общий стиль вполне напоминает те высокие клети, которые составляют, например, хоромы царевен в Коломенском дворце». Следовательно, «наше деревянное церковное зодчество… уместнее рассматривать в связи с деревянным гражданским, нежели с каменным церковным» [77].

Особенность русского каменного храмового зодчества состоит, следовательно, в том, что в процессе развития оно испытывало влияние гражданской архитектуры и, с другой стороны, деревянного зодчества. Это влияние продолжалось до XVII века, сказавшись в композиции каменных шатровых церквей, в восьмигранных столпах колоколен и некоторых деталях.

Концепция В. В. Суслова, таким образом, опередила современную ему науку как широтой охвата процессов и явлений, так и историзмом, лежавшим в основе его взглядов. В связи с этим уместно вспомнить «Историю русской архитектуры» А. Павлинова, который ограничился анализом культового зодчества.

Историю русской архитектуры В. В. Суслов трактовал как последовательную смену региональных архитектурных школ, самобытных, но взаимовлияющих.

Воскресенский собор в Романове Борисоглебске. Обмер. 1884 г.

Испытывая порой иноземное влияние, зодчество Руси в целом прошло самостоятельный путь развития. Анализируя памятники Пскова, Новгорода, Старой Ладоги, Москвы, Ярославля и других городов, Суслов раскрыл содержание отдельных этапов этого развития, изменение объемно-планировочного решения зданий, совершенствование тектонических систем.

«Самым цветущим и самобытным периодом русской архитектуры» Суслов назвал XVI - XVII века. К этому периоду относятся и его самые любимые (не считая деревянных) памятники, например, Воскресенский собор в Романове-Борисоглебске. Отметив традиционность объемно-планировочной системы, сочетающуюся со смелостью и оригинальностью инженерного решения, Суслов пишет:

«В нем сложились элементы по преимуществу чисто народной архитектуры. Галереи, приделы, крыльца, своеобразная декорация фасадов - все это, не появлявшееся в наших каменных храмах до XVI столетия, наконец, приняло повсеместный и общий характер с древними деревянными постройками Северной России… Здесь нет эффектов, здесь все спокойно, и вас невольно чарует родное творчество и уносит в какой-то пленительный мир былой жизни народа» [4].

Архитектура конца XVII века восприняла благодаря росту связей России с Западной Европой «детали западного ренессанса», но продолжала вместе с тем традиции, сложившиеся в XVI веке. Новый же период, начиная с петровского времени, В. В. Суслов прямо называл периодом упадка русского зодчества. Причину упадка он видел в изменении классовой основы зодчества, потерявшего связь с широкими народными массами и ставшего «достоянием правительственного центра России и богатого класса людей, быстро усвоившего господствовавшие тогда вкусы Европы» [23]. Образовался ряд специальных школ искусства, не связанных с народом, во главе с Академией художеств. Восприятие западных архитектурных течений было поверхностным и подражательным, вкусы стали сменяться модой, и народный, рациональный характер зодчества сменился компиляциями. Отрицательная оценка новейшей русской архитектуры не помешала Суслову отдать должное мастерству архитекторов XVIII - XIX веков, создавших ряд прекрасных памятников.

Владимир Васильевич Суслов был убежден в том, что высокая архитектура - удел разумно организованного общества: «Чем теснее интересы людей, тем однороднее и сильнее искусство. Чем разумнее жизнь, тем оно совершеннее» [8]. Он критически относился к современной ему архитектуре: «Мы держимся на почве внешнего перенимания и не ставим себе прямых задач архитектуры в строгом смысле. Все это, к сожалению, только дискредитирует архитектуру как искусство».