Владимир Высоцкий

Словно бритва, рассвет полоснул по глазам.
Отворились курки, как волшебный сезам,
Появились стрелки, на помине легки, —
И взлетели стрекозы с протухшей реки,
И потеха пошла — в две руки, в две руки!

Вы легли на живот и убрали клыки.

Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки,
Чуял волчие ямы подушками лап;
Тот, кого даже пуля догнать не могла б, —
Тоже в страхе взопрел и прилег — и ослаб.

Чтобы жизнь улыбалась волкам — не слыхал, —

Зря мы любим ее, однолюбы.
Вот у смерти — красивый широкий оскал
И здоровые, крепкие зубы.

Улыбнемся же волчьей ухмылкой врагу —

Псам еще не намылены холки!
Но — на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!

Мы ползли, по-собачьи хвосты подобрав,

К небесам удивленные морды задрав:
Либо с неба возмездье на нас пролилось,
Либо света конец — ив мозгах перекос, —
Только били нас в рост из железных стрекоз.

Кровью вымокли мы под свинцовым дождем —

И смирились, решив: все равно не уйдем!
Животами горячими плавили снег.
Эту бойню затеял не Бог — человек:
Улетающим — влет, убегающим — в бег…

Свора псов, ты со стаей моей не вяжись,

В равной сваре — за нами удача.
Волки мы — хороша наша волчая жизнь,
Вы собаки — и смерть вам собачья!

Улыбнемся же волчьей ухмылкой врагу —

Чтобы в корне пресечь кривотолки!
Но — на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!

К лесу — там хоть немногих из вас сберегу!

К лесу, волки, — труднее убить на бегу!
Уносите же ноги, спасайте щенков!
Я мечусь на глазах полупьяных стрелков
И скликаю заблудшие души волков.

Те, кто жив, затаились на том берегу.

Что могу я один? Ничего не могу!
Отказали глаза, притупилось чутье…
Где вы, волки, былое лесное зверье,
Где же ты, желтоглазое племя мое?!

…Я живу, но теперь окружают меня

Звери, волчьих не знавшие кличей, —
Это псы, отдаленная наша родня.
Мы их раньше считали добычей.

Улыбаюсь я волчьей ухмылкой врагу —

Обнажаю гнилые осколки.
Но — на татуированном кровью снегу
Тает роспись: мы больше не волки!

1978

Летела жизнь