Владимир Высоцкий. Человек народный

Анатолий Сивушов: Почему мне кажется, что я понимаю внутреннюю трагедию Высоцкого — при всем этом внешнем успехе и признании? Казалось бы, любит же его народ! Но этого недостаточно: не хватает некой официальной «галочки». И тут проявляется традиционное «актерское позерство». Например, Николаю Еременко, с которым мы долго дружили, это актерское позерство было очень свойственно. В этом отношении, общаясь с Еременко, я тоже чувствовал у него постоянную боль. К нему нельзя было подойти на улице, хлопнуть по плечу и сказать: «А, это вы!» Он создавал жесткую дистанцию для окружающих. Это было даже написано на его лице. Однажды, когда только появились мобильники, он купил себе телефон, и как многие творческие люди, не очень дружащие с техникой, попросил заполнить ему список контактов. Я сначала подумал, что их будет очень много, но оказалось, что у него было всего-то меньше десятка номеров: жена, дочь, механик, который машину чинит… и кто-то еще. Думаю, что Высоцкий был похожей личностью: не подпускал к себе многих, но сам же и страдал от этого. И затем закрывался из-за того, что страдает.

Не хочется повторяться, но снова отсылаю читателя к самому началу данной главы. Слова известнейшего высоцковеда-исследователя Льва Черняка: «… был разным… Но всегда очень боялся спада своей популярности…»

Из всех возможных характеристик личности Высоцкого, в своем роде «незыблемой», указана только одна! Это та чисто актерская черта, которую просто невозможно не заметить со стороны.

Интересное наблюдение на этот счет у Анатолия Сивушова, хотя он и рассказывает о другом популярном актере:

Помню, Николаю Еременко исполнялось 50 лет. Он уезжает ко мне на дачу. Категорично так заявляет: не хочу, мол, больше никого слышать — все надоели! При этом каждые полчаса он звонил в Москву и осведомлялся: «Ну, что? Кто еще поздравил?» Он сидел, как на иголках. Вижу, что у него настроение все хуже и хуже становится. Предлагаю: давай шашлык из осетрины сделаем. А это был конец 90-х годов, не везде можно купить осетрину. Едем в один магазин, в другой… Николай на глаза надвинул меховую шапку — а это зима, 14 февраля — чтобы его не узнали… Вдруг в одном из магазинов находим мы эту несчастную осетрину. Стоим на кассе уже, а Николай громко так объявляет: «Слава богу, теперь к юбилею все готово!» Кассирша заинтересовалась: «А какой юбилей сегодня?» А он шапку с глаз — назад, на затылок сдвинул, и гордо так ответствует: «У Николая Еременко!» Тут кассирша и узнала его: «Ой, это вы! Я вас поздравляю!» И я вижу, как Николай просто расцветает на глазах. Казалось бы — народный артист, все у него есть, и все его знают. Ан нет!