Владимир Высоцкий. Человек народный

Лариса Лужина: Володя особо внимание на себя никогда не переключал. Но когда он появлялся, сразу уже какая-то особая атмосфера возникала — все сразу от него чего-то ждали особенного! Не то, чтобы он сам предлагал: я сейчас буду петь, а вы сидите, слушайте меня. Такого не было никогда! Просто его личность заставляла всех сразу же ждать, что сейчас появится что-то новое, интересное, необычное — что-то такое, чем опять будешь очаровываться и заслушиваться. Важно, что Володя никогда и не отказывался спеть: не набивал себе цену, не кокетничал и не ломался. Удивительно, но Володя не то, чтобы старался завладеть общим вниманием — нет, также внимательно слушал, смеялся вместе со всеми над чьими-то шутками. Просто, когда он брал в руки гитару, то все уже как-то сразу, не сговариваясь, переключались на него — потому что знали: вот, сейчас что-то произойдет!

Роль неформального лидера — неизменно называют тяжелой ношей: мол, люди все время от тебя чего-то ждут, ты должен быть всегда на высоте, всегда в «форме». Возможно, такое положение добавляло внутреннего напряжения: дополнительная психологическая ответственность за свое окружение не могла не давить.

А еще часто отмечают, что все эти неформальные лидеры — порой, слишком уж заигрываются в это свое «приоритетное» положение. Не желают никого слушать, кроме себя. Отвергают все авторитеты на корню: дескать, сам во всем разберусь. Слава богу, что это все — не про Высоцкого. По воспоминаниям, он был просто отличный собеседник: умел слушать и слышать. Да и авторитеты для него существовали. Другое дело, эту привилегию нужно было еще заслужить!

Около десятка экспертов, не сговариваясь, назвали мне в качестве такого непререкаемого авторитета — дядю Высоцкого — Алексея Владимировича. Именно после разговоров с ним, мол, и вдохновился его племянник на создание песен «военного» цикла. Еще бы: дядя — полковник, кавалер трех Орденов Красного Знамени, освобождавший от гитлеровцев Украину и Польшу, участвовавший в боях за Берлин!

Ирэна Высоцкая: Когда к нам в гости приходил Владимир — или с женой Мариной, или один — то он же от своего дяди буквально ни на шаг не отходил: садился рядом и слушал его рассказы о войне. Володя же так умел вдумчиво, внимательно, заинтересованно слушать собеседника: это искусство, конечно, так уметь слушать! Мой отец — это как огромный метеорит упавший, необычайная комета: просто колоссальная личность! Потому, что дядя Сеня, отец Володи — он и эрудированный, и умница большой, но он совершенно другого плана человек. В войну он штабным офицером был — весь 1942 и 1943 год он вообще в Москве прослужил! А мой папа — воевал, не раз видел смерть лицом к лицу! Мой папа и Володя очень дружили, у них было колоссальное взаимное уважение. Когда Владимир узнал в Париже, что его дяди не стало, то он просто ото всех сбежал: в каком-то привокзальном кафе его Марина Влади нашла — он плакал и рассказывал об усопшем! Это мне лично Марина рассказывала: какие он слова говорил и что для него «дядя Леша» значил!