Владимир Высоцкий. Человек народный

Константин Кедров: Первые выступления Высоцкого пошли в основном по закрытым Научно-исследовательским институтам. Они его к себе очень часто приглашали: в эти академические городки, в ядерные институты и так далее. А им разрешали, но не всегда: где-то запретят, где-то разрешат. Так со сталинских времен повелось: когда Берия стал «хватать» физиков, Сталин приказал: «Физиков не трогать! Они бомбу делают!» Поэтому такое к ядерщикам имелось послабление.

Нужно отметить, что бардовский жанр не был изобретением Владимира Высоцкого. Уже почти с десяток лет по стране гремели исполнители собственных песен из движения КСП (Клубов самодеятельной песни).

Валерий Минаев: Высоцкому повезло поймать особую волну, даже оседлать ее. Все-таки 60-е годы — это время, когда стали появляться неформальные исполнители-барды. Не думаю, что Высоцкий как-то специально пытался подстроится под эту новую волну. Скорее она стала для него родной, естественной — он нашел в ней свое место. Ему не нужно было под что-то подстраиваться: это была «его эпоха» — и он очень органично в нее вписался.

Правда, кеэспешники в те времена больше в абстрактную романтику ударились: бригантина — каравелла, пути — дороги, закаты — рассветы, горы — моря, пахучая лапа ели — чайка над пенной волной… Но и острая социальная тематика уже начинала осваиваться — в первую очередь, Александром Галичем.

Константин Кедров: У Галича, например, вообще не было концертов. Точнее, всего один случился — в 1968 году, в Новосибирске. Но все его тексты я в то время знал наизусть! Причем первые прочитал еще где-то аж в 1957 году! И вскоре мы уже в студенческой компании пели его песни под гитару. А с начала 60-х годов вся страна заучивала Галича. Люди для этого потом и магнитофоны начали покупать: чтобы можно было слушать записи. А иначе — зачем они были нужны? А потом пошла волна кеэспешная. Конечно, очень глубоко в народ это движение не пошло, но студенческая молодежь, а также интеллигенция — преимущественно инженерно-технические работники, итеэры — массово увлеклись движением КСП. Опять же власти никак все не могли свое отношение к этому явлению четко определить: то есть они как бы этого всего и не хотели, но в то же время поняли, что бороться невозможно. Ведь буквально миллионы людей стали уходить в лес, собираться у костра и петь песни под гитару.

Вряд ли движение КСП можно было назвать образцом контркультуры, открыто противопоставляющей себя официальной. Но с тем, что это была своеобразная субкультура в социалистическом обществе — едва ли можно спорить.