Владимир Высоцкий. По лезвию бритвы

Только два советских официальных органа печати кратко упомянули на своих страницах о смерти Владимира Высоцкого — «Вечерняя Москва» и «Советская культура».

Зарубежная печать в связи с этой смертью своих газетных страниц не жалела. Вплоть до 23 августа заграница комментировала похороны советского барда. Всего же с 26 июля по 23 августа в свет вышло 42 статьи.

Один из аккредитованных в Москве французских журналистов после этих похорон писал: «По накалу, по размаху людской скорби Москва хоронила Высоцкого, как Париж хоронил Эдит Пиаф. Люди знали, что они теряли. (Только в Париже был национальный траур.) Пиаф была грешницей, а хоронили ее как святую. Она не щадила себя для людей. И они не пощадили себя в скорби по ней. То же повторилось с Высоцким. Пиаф воздали честь по ее масштабам. И если Высоцкий не пел, как Пиаф, то и она не играла на сцене, не писала стихов, как Высоцкий. Они были птицами одного полета. Всегда летели на огонь, прекрасно зная, что им не суждена судьба птицы Феникс».

В далекие сороковые случилась у маленького Володи Высоцкого встреча, о которой позднее поведал людям ее свидетель Павел Леонидов:

«На Зацепе в голодные годы была столовая. Коммерческая. В ней кормили без карточек. Там работала официантка. Огромная женщина. Чокнутая: она была страшно добрая и копила деньги по копейке, чтобы после их кому-нибудь отдать… Однажды, сам не работавший, я взял с собой в эту столовую маленького Вову. Официантку звали Евдокия, но все алкоголики Замоскворечья называли ее Тетя Лошадь. Тетя Лошадь поглядела на Вову внимательно, погладила по вихрастой голове и сказала, причитая: «У пацана сердце без кожи. Будет не жить, а чуйствовать и помрет быстро. И хорошо, что быстро, потому как отмучается…»

Вот и вышло, что смерть эта в июле 80-го, ставшая для миллионов людей огромной трагедией, для самого Владимира Высоцкого была избавлением от одному ему известных мук и терзаний. Одно слово — отмучился…

Покой и воля

Смерть Владимира Высоцкого была предопределена множеством различных факторов, но в первую очередь он умер не от алкоголя, а, по словам В. Смехова, «от самого себя».

В пушкинской речи 21-го года Александр Блок говорил: «Покой и воля. Они необходимы поэту для освобождения гармонии. Но покой и волю тоже отнимают. Не внешний покой, а творческий. Не ребяческую волю, не свободу либеральничать, а творческую волю, — тайную свободу. И поэт умирает, потому что дышать ему больше нечем: жизнь потеряла смысл».

От такого же удушья и пагубной болезни через несколько месяцев после смерти Владимира Высоцкого ушел из жизни и Олег Даль. М. Козаков, встретив О. Даля на похоронах В. Высоцкого, написал горькие строки: «Волчек подошла ко мне и спросила на ухо: «Может, хоть это его остановит?» Не остановило. Метрах в тридцати от места, где стоит сегодня ограда, теперь лежит Олег».

После похорон В. Высоцкого Даль стал стремительно угасать. Г. Фигловская писала: «Я увидела человека с совершенно погасшими глазами, не хотевшего жить. Я была потрясена. Позже в разговоре с ним это ощущение стало проходить, и я приписала его состояние работе, съемкам, усталости, плохому самочувствию. Но первое впечатление все-таки осталось. У него было утрачено желание чего-либо хотеть. Он устал биться, доказывать». В октябре 1980 года в дневнике Олега Даля появились первые строки о смерти: «Стал думать часто о смерти. Удручает никчемность. Но хочется драться. Жестоко. Если уж уходить, то уходить в настоящей драке…» Как у В. Высоцкого:

Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем, —
Как бы так угадать, чтоб не сам — чтобы в спину ножом..

В начале февраля 1981 года Олег Даль грустно заметил в разговоре с В. Седовым: «Не надо меня врачевать, мне теперь все можно — мне теперь ничего не поможет, ведь я не хочу больше ни сниматься, ни играть в театре». А за несколько дней до этого разговора, в день рождения Владимира Высоцкого 25 января 1981 года, Олег Даль проснулся утром на даче и сказал своей жене: «Мне снился Володя. Он меня зовет». Позднее супруга артиста Елизавета Даль писала: «Что касается темы «Даль — Высоцкий», я думаю, здесь наиболее драматическая страница взаимоотношений Олега Ивановича и Владимира Семеновича в том, что случилось с Высоцким в июле и отразилось на последнем периоде жизни Олега Ивановича…»

Как и Владимир Высоцкий, который не вынес на своих плечах навалившегося на него безвременья, Олег Даль должен был умереть, едва переступив сорокалетний рубеж своей жизни. В последние месяцы жизни, вливая в свое больное и измученное тело новые и новые порции алкоголя, он как будто специально приближал к себе Смерть, торопил ее и ждал ее не как наказание, а как долгожданное избавление от опостылевшей ему вконец действительности.

3 марта 1981 года в городе Киеве сердце Олега Даля не выдержало. Он не дожил до своего 40-летия 83 дня. Он пережил Владимира Высоцкого на 221 день.

Часть вторая Жизнь после смерти