Владимир Высоцкий: страницы биографии

В спектакле «Павшие и живые» Владимир Высоцкий читает три стихотворения С. Гудзенко: «Перед атакой», «Нас не нужно жалеть», «У каждого поэта есть провинция…» Голос актера то спокоен и почти бесстрастен, то тороплив и надрывен:

…Снег минами изрыт вокруг
И почернел от пыли минной.
Разрыв —
и умирает друг.
И значит — смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед.
За мной одним
идет охота.

Будь проклят

сорок первый год —
Ты, вмерзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит,
Что я притягиваю мины.
Разрыв —
и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо… —

кажется, еще мгновение и он задохнется, хрипящий голос оборвется на самой высокой ноте, но, подчиняясь замыслу поэта, Высоцкий заканчивает чтение стихотворения «Перед атакой» усталым тоном человека, повидавшего смерть, мужественным тоном воина, преодолевшего страх и победившего:

…Бой был короткий.
А потом
глушили водку ледяную
и выковыривал ножом
из-под ногтей я кровь чужую.

Кроме чтения стихов, исполнения своей песни «Солдаты группы “Центр”», Владимир Высоцкий пел еще две песни. Первая написана им на стихи неизвестного немецкого поэта-антифашиста и называется «Зонг о десяти ворчунах». Ниже мы приводим текст этой песни, записанный с одной из фонограмм выступлений Высоцкого:

Собрались десять ворчунов —
Есть чудаки везде.
Один сказал, что Геббельс врет —
И их осталось девять.
Решили девять ворчунов:
Теперь болтать мы бросим.
Один стал молча размышлять —
И их осталось восемь.
Гуляли восемь ворчунов,
Кругом лесная синь.
Один вдруг что-то записал —
И их осталось семь.
Ля-ля-ляй-ля-ля! Ля-ля-ляй-ля-ля!

Семь ворчунов зашли в кафе —

Чего нибудь поесть.
Один скривился: «Вот бурда!» —
И их осталось шесть.
Шесть ворчунов шли на парад,
Один хотел отстать.
Его заметил штурмовик —
И их осталось пять.
Пять ворчунов сидели раз
У одного в квартире.
Он Мендельсона заиграл —
И их уже четыре.
Ля-ля-ляй-ля-ля! Ля-ля-ляй-ля-ля!

Сошлись четыре ворчуна

Вздыхать о лучшем строе,
Но чей-то вздох подслушал сын —
И их осталось трое.
Три ворчуна бульваром шли,
Плелись едва-едва.
Один в затылке почесал —
И их осталось два.
Два ворчуна берут «Майн кампф»:
Давай, мол, поглядим.
Один, устав читать, зевнул —
И их уже один.
Ля-ля-ляй-ля-ля! Ля-ля-ляй-ля-ля!

Ворчун вот эту песню спел:

Его могли повесить,
Но лишь отправили в Дахау —
Там встретились все десять.
Адольф решил: «Ну, им капут!
Не будут куролесить!» —
Но ворчуны и там и тут,
Их в мире у нас десять!
Ля-ля-ляй-ля-ля! Ля-ля-ляй-ля-ля!

В финале спектакля Владимир Высоцкий исполнял песню «Каждый четвертый» (на слова белорусского поэта Ан. Вертинского, музыка А. Васильева и Б. Хмельницкого). Он был серьезен и торжествен. Чеканный ритм стиха, гитарный перезвон струн подводили итог не столько постановке, сколько размышлениям современников о судьбах военного, послевоенного поколений, судьбах павших на войне и живых:

После победы стало светло,
Гремели салюты гордо.
Но не сидел за победным столом
Каждый четвертый!

Пять минут — ты ждешь,

А он не идет: он — мертвый!
Я — пою, ты — поешь, только молчит
Каждый четвертый!

Спектакль «Павшие и живые» будто подтолкнул Владимира Высоцкого к созданию цикла военных песен, обратил его к теме, с детства прочувствованной и близкой.