Владимир Высоцкий — жизнь, легенда, судьба

В интермедии спектакля «Тени прошлого» Владимир исполнял в разудалой команде «анархистов» песню «На Петровском на базаре». Она не была написана Высоцким, но впоследствии приписывалась ему, как и многие другие народные, лихо им исполненные. Эта песня открывала ему разнообразные возможности не только петь ее, но и играть. Многочисленные «уличные» голоса то перекрикивали друг друга, то сливались в один. Владимир Семенович мастерски пародировал и торговок, и зевак на базаре, меняя тембр голоса от женского визгливого до мужского баса. Ниже мы приводим первый куплет и припев песни «На Петровском на базаре» в той транскрипции, как она исполнялась Высоцким:

А на Пир-рофском на базаре шум и тарарам!
Продай-еца все что надо — барахло и хлам,
Бабы! Тряпки! И карзины! Толпами народ!
Бабы, тряпки и карзины заняли праход!
— Й-есть газеты!
— Семячки калён-ныя!
— Сигареты.
— А кому ля-мон?!
— Есть вада! Халодная вада!
— Пей-тя воду, воду, гаспада!.. —

и такие припевки, конечно, не могли не вызывать смех в зрительном зале. Артисты играли во многих эпизодах. Смена образов происходила настолько стремительно и герои были настолько далеки друг от друга, что зрители порой и не узнавали одних и тех же актеров. Владимир Семенович Высоцкий, рассказывая об этом спектакле на своих концертах, обращал внимание слушателей на следующее: «Самое интересное — в театре не гримируются, у нас нет грима. Ну, в «Десяти днях…» — это маски, это вообще спектакль в гротеске сделан, там маски могут иметь место. А в других спектаклях, где играешь по нескольку ролей и никаких масок, это довольно сложно. Но в то же время самая большая похвала это когда люди скажут, что вот он был Керенским, а потом вышел — и мы его не узнали. Это самое приятное: значит, все — сосредоточено…»

«Десять дней, которые потрясли мир» имел большой успех, и Театр на Таганке часто выезжал с этим спектаклем на гастроли в Ленинград (1965,1967,1972,1974 гг.). За эти годы популярность В. Высоцкого как певца стала всенародной, и часто на спектакль люди приходили, чтобы услышать его пение.

Рассматривая страницы актерской судьбы Владимира Семеновича Высоцкого нельзя не упомянуть спектакль «Павшие и живые», который он называл самым любимым своим спектаклем. Надо сказать, что в те годы было особое отношение к войне и к поэзии. Практически каждый зачитывался стихами о войне, изданными дневниками и воспоминаниями участников этих трагических событий. Так народ залечивал свои раны от потерь близких и родных. И потому спектакль «Павшие и живые», посвященный поэтам и писателям, погибшим в Великой Отечественной войне или вернувшимся и написавшим о ней, имел большой успех. Репетиции его начались в апреле 1965 г., а премьера состоялась осенью. В первых представлениях Владимир Высоцкий только выходил в общих сценах: в плащ-палатке, с гитарой. В числе других «солдат» он пел вместе с ними «По Смоленской дороге…», «Бьется в тесной печурке огонь…» и играл роль поэта Кульчицкого, яростно читая его стихи: «Я раньше думал: “лейтенант” звучит “налейте нам»», но затем количество ролей увеличилось, и в спектакле появились его собственные песни. Но предоставим самому Владимиру Высоцкому рассказать об этом[9]: «…Вы знаете, у нас ведь всегда оригинальное художественное решение каждого спектакля… Каждое оформление каждого спектакля несет в себе какую-то метафору. Ну, например, в спектакле «Павшие и живые», о котором я вам начал говорить, это три дороги, по которым уходят и приходят герои. Приходят, читают свои стихи, идет новелла об их жизни, потом они уходят по дороге Героев в задник ярко-красного цвета, который раздергивается, получаются такие щели… А впереди эти дороги сходятся к чаше с Вечным огнем, к медной чаше, в которой зажигается Вечный огонь, и весь зрительный зал в начале спектакля встает, чтобы почтить память павших минутой молчания…

…У нас такой театр, что мы играем без грима, не клеим себе усов и бород, а выходим со своими лицами. И зритель, видя условные декорации, понимает, что никто его не пытается обмануть… Никто из нас не играет никакого поэта… не пытается быть похожим на него. И если поэты погибли, то тем более мы не знаем, как они читали, каков их голос. Так что мы не подражаем поэтической манере данного поэта. И это, по-моему, хорошо… Ну зачем прикидываться, быть похожим, скажем, на Кульчицкого или на Когана! Читать его стихи!.. Поэт-то потому и есть поэт, что он индивидуален и ни на кого не похож — зачем же подражать его внешним данным…