Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти

Первым на открытии памятника выступил директор театра Н. Дупак. Горестные слова и строфы произнес А. Вознесенский. С трудом преодолевая волнение, своими мыслями о Высоцком поделился космонавт Г. Гречко.

После окончания официальной части все подножье памятника было покрыто цветами. Выделялся венок от И. Кобзона, отсутствующего на торжестве по случаю очередных гастролей.

Появлению именно этого памятника предшествовали события, начавшиеся тремя годами ранее…

В 1982 году Театр на Таганке решил организовать конкурс на лучший проект надгробного памятника. В то время говорить об открытости конкурса было невозможно. Артисты театра обзвонили знакомых художников… Откликнулись опытные скульпторы:

В. Клыков, Л. Берлин, Г. Бренер – и несколько молодых. Получилась выставка памятников на любой «вкус и цвет», самых разных и по неожиданности решений, и по мастерству воплощений: от абстрактных композиций и аллегорий до простеньких фигур и бюстов.

Было много споров… М. Влади отвергала идею изображения и предлагала установить просто каменную глыбу:

– Пусть он будет некрасивый, но он должен передавать образ Володи. Природа, создавшая ни на кого не похожего Высоцкого, выразит то, что не сможет сделать ни один художник…

В. Туманов: «Когда Володя умер, Марина просила найти дикий красивый камень на могилу. У меня была такая возможность. Поехали геологи и в Казахстане нашли редкую разновидность троктолита – камня, вытолкнутого из земли. Камень весом около шести тонн, темно-серый, поросший мхом, серебристый на сколе. Если ударить, он звенит – поет».

Для доставки камня была сформирована бригада энтузиастов, которые за свои деньги наняли «КамАЗ», подъемный кран и привезли его в Москву, но… он остался лежать на даче Туманова.

25 января 1983 года в Театре на Таганке открылась выставка этих проектов. За ее организацию отвечал Д. Боровский. Было выставлено около тридцати скульптурных работ. И примерно столько же графических и живописных портретов. И на каждом из них Высоцкий – другой!

Вариант, воплощающий идею М. Влади, осуществил в макете Д. Боровский: настоящий небесный метеорит, вправленный в гранит. Хранители национальной коллекции метеоритов согласились выделить для памятника крупный и красивый образец.

В. Абдулов: «Марина выбрала проект Давида Боровского: настоящий небесный метеорит, вправленный в строгий земной камень. Мы даже ходили на прием к академику Яншину – с просьбой к Академии наук выделись метеорит для памятника Высоцкому. Яншин прочитал и ни слова не говоря написал на прошении “Выдать”».

А. Демидова: «Я не помню, кому пришло в голову, что надо найти кусок метеорита или астероида, положить его на могилу Высоцкого, а внизу мелкими буквами написать «Владимир Семенович Высоцкий. 1938–1980». Чтобы человек, читая, невольно наклонялся – кланяться этому астероиду и могиле Высоцкого, и старой церкви за ней, и всему кладбищу».

Заслуживала внимания скульптура Л. Берлина – «Бард». Скульптор, по-видимому, буквально воспринял определение Высоцкого как человека с обнаженной душой и изобразил его в натуральную величину, с гитарой в руках и совершенно обнаженным. По мнению автора, нагота певца должна символизировать обнаженность истинного художника перед людьми. В народе скульптуру прозвали «Призывник перед медкомиссией». Памятник получил третью премию.

М. Влади: «Из всего, что демонстрировалось, мне больше всего понравился памятник в виде вросшей в землю глыбы гранита, в которую врезался метеорит, от него брызги по камню. И выбито лишь одно слово «ВЫСОЦКИЙ». Ведь и так все знали, кто он, когда родился, когда умер. А если кто-то не знал, значит, тому человеку это и знать не нужно. Это был бы памятник-символ, лаконичный, но говорил бы он гораздо больше, чем те, где хотели передать портретное сходство».

Проект Влади – Боровского горячо поддерживал Любимов: «Была прекрасная идея – положить на могилу кусок метеорита. И ученые давали метеорит. Это уникальный случай – давали настоящий метеорит!»

Алексей Порай-Кошиц (заведующий художественно-постановочной частью Театра на Таганке): «Любимов сам ездил в соответствующий институт Академии наук, занимавшийся этим делом, дошел до члена-корреспондента Академии наук (фамилии не помню), который ведает всеми этими метеоритными делами, с трудом его уговорил. Тот дал указания своим сотрудникам, чтобы те показали, где хранятся метеориты, и допустили бы Боровского в это хранилище. Боровский ездил туда, выбрал метеорит. Потом он рассказывал, как этот метеорит выглядел: такой обожженный, как бы металлический камень, на вид грязноватый, страшноватый, и в то же время не страшноватый. Как бы ничего особенного в нем нет, и вместе с тем есть, когда осознаешь, что это настоящий метеорит. Все было сделано, обо всем было договорено…»